с видимым наслаждением исполняя душещипательную песню.
Большие города,
Пустые поезда,
Ни берега, ни дна,
Все начинать сначала.
Холодная война,
И время, как вода,
Он не сошел с ума,
Ты ничего не знала…
— Давай потанцуем? — спросила я, беря Иоанна за руку.
— Я бы с удовольствием, но танцы — это не мое… — смутился он.
— Пожалуйста! — продолжала я. — Хоть немного!
— Ладно, я попробую…
Дрожащие руки парня легли на мою талию, и я приблизилась к нему, легонько пританцовывая телом. От него пахло свежестью и стиральным порошком. Я положила руки на его небольшие плечи, что неумело двигались в разные стороны, и заглянула в глаза, которые смотрели куда угодно, но только не на меня.
— В танце важен зрительный контакт, — усмехнулась я, — ты куда там смотришь, а?
Иоанн перевел взгляд на меня и тяжело сглотнул.
— У тебя очень длинные ресницы, — тихо произнес он.
— Спасибо, — я демонстративно хлопнула глазами. — Какие комплименты еще есть в твоем арсенале? Я с удовольствием послушаю!
Дыхание друга участилось и взгляд переместился на губы.
— Губы у тебя тоже прекрасные… — выдал Иоанн, приближаясь к моему лицу.
Я ощутила на себе теплое дыхание и приостановилась, ожидая дальнейших действий. Энергетика Иоанна стала излучать ярко-красные цвета, что сияли размытыми пятнами на нежно-бежевом фоне. Неужели я что-то вижу? Сжав плечи крепче, я немного напряглась, в надежде увидеть четкие картинки его жизни. Там было пусто. Единственное, что я смогла рассмотреть — цвет, который менялся с неистовой скоростью, от красного к бледно-пурпурному. Я разжала ладони и заглянула в его глаза. В серой радужке стали расползаться тоненькие пепельные нити, окутывая зрачки пушистым пледом. Это часть энергетики? Мне о таком не рассказывали.
— Какие у тебя интересные глаза…
Иоанн прикрыл их и прильнул ко мне подрагивающими губами. Его движения были слабыми, совсем неопытными и нежными, как прикосновение тоненького весеннего листика. Я оцепенела и застыла на месте, не желая закрывать глаза. Парень отстранился и испуганно взглянул на меня.
— Прости, — шептал он, — прости пожалуйста…
— Все в порядке, только это было очень неожиданно с твоей стороны.
— Я понимаю, я очень виноват перед тобой… — продолжал друг, мотая головой. — Не знаю, что со мной такое…
— Успокойся, ничего страшного не произошло! — успокоила я. — Давай, сейчас забудем этот момент и обсудим его потом, хорошо?
— Да, хорошо… — согласился Иоанн, — Извини еще раз!
— Иоанн! Я же сказала, что все в порядке, — улыбнулась я, — тебе не за что извиняться.
Его губы натянуто поползли наверх.
— Поехали к Алене, она ждет нас.
— Здравая идея, — поддержала я, — поехали!
Мы оставили музыканту пару пятирублевых монет и вошли в метро. Вагоны, битком забитые народом, лениво шатались по рельсам, издавая протяжные скрипы и механические гулы. Иоанн находился в своих мыслях и глядел куда-то в сторону. Было видно, что ему стыдно и неловко. Мне хотелось еще раз успокоить его, но лучшим вариантом стало молчание. Иногда, стоит побыть наедине с собой и все обдумать, поэтому я решила не трогать его. Мне же стало как-то паршиво. Я сразу вспомнила рассказы Дары об отношении мужчин к ведьмам. Их влечение основано лишь на наших способностях. В подобных чувствах не бывает искренности, ведь это плод наших собственных сил. Неужели Иоанн наглядный тому пример? Смогу ли я продолжать с ним дружеские отношения? Его энергетика сменила цвет, а оттенок глаз и вовсе казался неземным… Так проявляется влияние моих сил на мужчину? Или же он просто странный человек, энергия которого как-то отличается от других? Нужно будет спросить об этом у Александры. Она точно знает, что это может быть.
Глава 20. «Ну здравствуй, Гронский!»
Мы вышли из метро и направились в мой двор. Радовало, что место жительства находилось в непосредственной близости к метро, из-за чего идти приходилось считанные минуты. Несмотря на вечернюю прохладу, проспекты вновь стали пыльными и душными . Станция метро «Технологический институт» находилась достаточно близко к станции «Адмиралтейская», но при этом первая казалась совершенно иной, будто из другого мира. Вроде, та же поразительная архитектура, но уже такая привычная и обыденная. Искусные барельефы и арки больше не приковывали взгляд, даже наоборот, казались мрачными и угнетающими. Роскошь, оказывается, тоже может стать обыденностью. К великолепию питерских шедевров быстро привыкаешь, переставая видеть в них нечто особенное. Это пугало и расстраивало.
— Ты чего так приуныла? — спросил Иоанн. — Тебе конфетку дать?
— Я задумалась о том, что даже самое роскошное окружение может стать обыденностью. Это пугает меня. Если, такая красота не вызывает прежних эмоций, то откуда их брать?
— В мире много красивых и необычных мест, — тепло ответил друг. — Без эмоций ты точно не останешься, уж поверь.
— А если такие места кончатся? — возразила я. — Что мне тогда делать?
— Искать эмоции в чем-то другом… — задумался Иоанн. — Картины, природа, музыка, еда, в конце концов…
— Возможно, — кивнула я, заворачивая в арку, — нам сюда.
Мы вошли в желтый колодец грязных домов.
— Какой типичный дворик, — усмехнулся он, — тебе тут нравится?
— Отчасти…
Я взглянула на припаркованные автомобили и обомлела. Рядом с соседской машиной красовалась до боли знакомая «Audi». Что она тут забыла?! Владельца автомобиля внутри не было, поэтому я насторожилась пуще прежнего. Сделав непринужденное выражение лица, я еще пару раз покосилась на машину и открыла подъездную дверь. Парадная встретила привычным мраком и прохладой, растягивая свои пыльные ступеньки далеко наверх.
— Мрачненько… — шепнул Иоанн.
— Есть такое, жуть жуткая!
Я стала открывать дверь, шумно проворачивая старый ключ в замке. Войдя в квартиру, Иоанн остановился и как-то странно зыркнул на меня блестящими в темноте глазами.
— А ты с кем тут живешь, если не считать Алену и ее маму?
— В комнате, что находится слева, живут какие-то друзья алкаши… — я указала на обшарпанную дверь. — Они недавно поселились, поэтому я их не знаю…
— А еще?
— Что за вопросы? Ты ко мне пришел или к моим соседям? Разувайся давай!
— Хорошо-хорошо, — ответил он, снимая обувь. — Мне просто стало интересно, с кем живет моя подруга.
— Лучше тебе не знать! — рассмеялась я.
Оставив обувь в прихожей, мы пошли по коридору, старательно обходя расставленные на полу вещи и тазы. Я услышала приглушенный смех Алены, а вместе с ним — бархатистый мужской голос, что был так узнаваем. Конечности похолодели, и я тяжело сглотнула, понимая кто ждет меня на кухне. Я открыла деревянную дверь и увидела сидящего на стуле Гронского. Он был одет в черную рубашку и обтягивающую жилетку, походящую на своеобразный фрак. Его распущенные волосы растекались нефтяными ручейками по плечам, слегка поблескивая от света
