что все время восхищался им, – сказал император.
Чонмуна одолевало беспокойство за императора.
* * *
Дом министра был пуст, ворота были открыты настежь. От его былого великолепия не осталось и следа. Хина с сумкой в руках, стуча по брусчатке каблучками, вошла во двор дома Ли Сэхуна. Чонмун пришел раньше и ждал женщину во дворе.
– Почему решила встретиться здесь?
– Хотела подышать свежим воздухом и заодно осмотреться. Хочу купить этот дом.
В ночь, когда Сэхуна лишили жизни как изменника, его любовница пришла к Хине. Незадолго до инцидента она забрала золото и сбежала – как выяснилось, вовремя. Поскольку Сэхун был признан предателем, ее ждала бы такая же участь. Она пришла к своей давней знакомой, чтобы одолжить наряд, так как ее собственный сразу бы привлек внимание. Хина пошла Гэхян навстречу, за что получила от нее золотой слиток. Однако этого ей показалось недостаточно, она потребовала всю сумку с золотом. Было понятно, что золотые слитки украдены из дома Сэхуна, а значит, добыты нечестным путем. Гэхян пришла в бешенство, но такова была цена за спасение ее жизни.
Теперь на это золото Хина собиралась купить дом.
– Дом предателя передается государству, но, так как сейчас Чосон сильно нуждается в деньгах, он все равно будет кому-то продан. И этим кем-то хотела бы быть я.
Она открыла сумку, полную золота. Чонмун ответил, что распорядится, чтобы министр финансов уладил этот вопрос как можно скорее. Хина улыбнулась.
– Ты уже встретилась со своим отцом? Он вернулся в Чосон, поэтому, думаю, скоро вы встретитесь, если еще не довелось.
– Вы должны знать, что у меня нет отца.
Улыбка тут же исчезла с лица Хины, а Чонмун стоял и некоторое время молчал.
– Я повсюду ищу твою мать.
– Я знаю. Вы всегда так говорите.
– Думаешь, я лгу тебе, говоря, что ищу ее?
Хина совладала с эмоциями и улыбнулась:
– У меня нет другого выбора, кроме как довериться вам. У меня должна быть хоть капля надежды. Так же, как мне дорога моя мама, информация, которой я владею, важна для вас. Поэтому спрашивайте.
Столько силы в столь хрупкой женщине. Чонмун искренне восхищался ею, а потому доверял ей.
– Насчет того американца с черными волосами. Что ты о нем думаешь?
Как Хина и предполагала, у императора имелись какие-то планы на Юджина. Образ американца сразу возник в ее голове.
– Как вы уже сказали, он – черноволосый американец. В какой-то момент Америка обвинит его в том, что он чосонец, а чосонцы будут называть его американцем. Он просто одинокий иностранец.
Каждый раз, говоря о Юджине, Хина печалилась. Они оба жили жизнью, которую не выбирали, и она понимала его, как никто другой.
Выходя из двора дома бывшего министра, Хина и Чонмун продолжили разговор.
– Значит, в Америке у него нет семьи? За время пребывания в гостевом доме кто-нибудь приходил его навестить?
– Было письмо от человека из провинции Хамгёндо. Также в гостевом доме остановился его американский друг, тоже солдат. Пару дней назад приезжал еще один друг из Америки, но больше никаких посетителей за все время у него не было. И его комнату обыскивали несколько раз.
Чонмун опустил голову, раздумывая над причиной обыска комнаты Юджина. Поскольку он хранил у себя столь важный документ, вполне естественно, что те, кто был на стороне японцев, изо всех сил старались найти бумагу.
– Сын Ким Анпхёна остановился в соседнем номере. Кажется, они знакомы, но назвать их друзьями едва ли можно. – Хина сделала небольшую паузу, а затем продолжила: – И еще он довольно часто общался с госпожой Ко Эщин.
* * *
Эщин сидела в хижине в походной одежде и обматывала ногу тканью, приложив измельченные травы к ране. Она уже почти зарубцевалась. Эщин подумала, что шрам останется с ней навсегда как напоминание о том, что произошло.
«Страна, которую ты так отчаянно защищаешь, для кого она? Разве мясники могут здесь нормально жить? А что насчет рабов?»
«Вы всего лишь глупая дворянка».
Тогда и сейчас. Слова, которые преследовали ее. Эщин туго завязала повязку, словно наказывая себя. Она думала, что Чосон меняется в лучшую сторону, но не была ли это всего лишь иллюзия, в которую она хотела верить? Возможно. После слов Юджина она поняла, что жила в другом мире, где все ее оберегали. Она не знала, насколько тяжела жизнь за пределами ее дома.
Погруженная в свои мысли, Эщин вышла из хижины и встретила Сынгу. Она постаралась улыбнуться.
– Учитель!
– Почему вы здесь? Рана уже зажила?
– Еще болит, но я должна практиковаться, – сказал Эщин и нарочно захромала.
Посмотрев на притворяющуюся Эщин, Сынгу кинул ей флягу, которую держал в руке. Эщин ловко ее поймала, продемонстрировав отличную реакцию.
– Вот поэтому я и не могу вам доверять. Рана явно уже зажила, – сказал с ухмылкой Сынгу.
– Учитель, у меня есть к вам вопрос. Вы и есть лидер наших союзников?
– Почему вы интересуетесь?
– Я бы хотела знать, кто тот человек и из какого этот человек сословия. Чосон, который все мы хотим защитить, для кого он?
– Вы никогда не задавали подобных вопросов. Почему сейчас решили спросить?
– Кое-кто задал мне такой же вопрос. Простой вопрос, который и тому человеку, и мне сделал больно.
Сынгу спокойно посмотрел на Эщин, которая явно мучилась сомнениями. Юджин – американец, который родился в Чосоне рабом. Она все еще не могла поверить в это.
– Человек, которого вы называете союзником, тот американский солдат, он вернул Чосону депозитный сертификат, который все отчаянно пытались найти.
Эщин на мгновение потеряла дар речи и лишь покачала головой. Сынгу продолжил говорить:
– Он избавился от Ли Сэхуна и нашел дорогу, чтобы безопасно вывезти Соа.
– Вы всегда говорили, что лучше мне ничего не знать, тогда почему сейчас рассказываете?
– Кажется, это важно для вас.
– Вы правы.
Слезы навернулись на глазах Эщин, Сынгу сразу их заметил.
– Вероятно, вы уже знаете о его низком происхождении?
– А вы знали?
– Когда я впервые привел вас сюда, я говорил с вами свысока. Думал, нет, молодая госпожа и пары дней не продержится, потому что ей наскучит и она перестанет сюда приходить. Но Ко Эщин приходила даже спустя десять лет. Неважно, какой вопрос вам зададут, в течение этих десяти лет вы уже ответили на каждый из них для себя самой.
Казалось, слова Сынгу стали для нее лучиком света во тьме. На мгновение у Эщин появилась надежда, что она найдет ответы.
– Значит… я…
Слезы снова выступили на глазах от невероятной благодарности к
