Городец или Голубев по паспорту?
– Городец… что-то я слышала… а почему Городец? Тетя Таня, его мама – Голубева. Наверное, фамилия Юриного отца – Городец. Честно, не помню! Так что с ним не так? С Юрой?
– Он действительно потерял работу, точнее – фирму. Юрий – один из совладельцев строительного холдинга. Они с партнером кинули сотни дольщиков, Юрий, как оказалось, в розыске. И вот от этого человека, Тамара Ивановна, я жду ребенка…
Глава 47
Доложив начальству, что предположения о том, что его бывшая жена имеет отношение к квартирным аферам, подтвердились, Калашин лишь поинтересовался, что с Куценко? Ответ удивил – приказано было вернуться в Следственный комитет.
Уже поднимаясь по лестнице, думая об участковом, он вспомнил и о свертке с паспортом, который тот обнаружил в квартире, где был убит Дашевский. И вновь пришла мысль, что Куценко вполне мог аккуратно вынуть пачку купюр, например. Забрать деньги себе, а паспорт предъявить ему, Калашину. Обыскивать участкового, естественно, никто не стал. Он помнил, что пленка, плотно обмотанная скотчем, хорошо держала форму, одна сторона была даже с «горбиком» в середине, как, если бы лежала с паспортом небольшая коробочка. «Черт! Ну, я болван!» – Калашин, не дойдя до кабинета полковника, свернул к себе.
– Леня, ты на месте? – Он набрал номер эксперта. – Сейчас зайду, никуда не уходи.
Если бы он догадался раньше! Но когда впервые увидел упаковку, даже мысли не возникло, что там могла лежать коробочка с кольцом! Да и ни о каком кольце тогда ничего не знал. Сейчас же ему это казалось очевидным. Одного взгляда было достаточно… Но в таком случае кольцо у Куценко. Отпечатки пальцев на скотче и пленке только его и Дашевского. У трупа кольца не было, в квартире тоже. Остается участковый. «Вот погань!» – с отвращением подумал Калашин, возвращая пакет с упаковкой эксперту и направляясь к начальству.
– Игорь, что у тебя с двойным убийством? – встретил его полковник вопросом.
– Лев Дашевский убил жену, это произошло около полудня шестнадцатого числа в понедельник. Убийство по неосторожности, которому предшествовала серьезная ссора, есть свидетель. Дарья Городец умерла от удара затылком о край стола, правда не сразу. Дашевский погрузил ее тело в багажник машины, отвез на стоянку университета. А сам отправился на квартиру, которую Городец снимала два года. Объяснить его действия не могу, возможно, хотел забрать загранпаспорт, который лежал в ящике комода. Кроме паспорта в свертке находилось кольцо. Судя по тому, что Дашевским было куплено накануне два билета на ночной рейс до Москвы, он собирался оставшееся время пересидеть в квартире. Кстати, второй билет на имя жены, что говорит в пользу непредумышленного убийства. В квартире же его настиг убийца – отец жены Юрий Городец. На сегодняшний момент и он мертв. Тело было обнаружено, как я докладывал, в квартире моей сестры.
– Как ты проглядел-то его, не понимаю! – с досадой перебил полковник, а Калашин, решив не комментировать, продолжил:
– Смерть естественная, от сердечного приступа. Ольга подтвердила, что тот принимал лекарства. Но перед этим Городец был увезен на темном джипе марки «Тойота» неизвестными. Прямо от дверей черного хода офиса, где работала его дочь.
– Закрываем оба дела.
– Да, но остался невыясненным мотив ссоры Дашевского с женой. Предполагаю, что причиной могла стать семейная тайна, связанная с пропавшим кольцом. Дашевский утром встречался с Августиной Бенц, шантажом отобрал его у нее. После его смерти кольцо пропало.
– Оно что, особо ценное? Сама пострадавшая не объяснила, зачем оно понадобилось убитому? Его взял Городец?
– Возможно, но в таком случае мы его не найдем. В квартире сестры его нет, мы все осмотрели. Если же Городец, убив Дашевского, взял его, то можно предположить, что его вынудили отдать им те, кто его похитил.
– Джип не пробили?
– Номера были заляпаны грязью. Ребята сейчас проверяют записи с городских камер и на тех, что на въезде. Дело долгое, пока результатов нет. Есть еще одна версия. Кольцо с места убийства Дашевского похитил Куценко.
– Это еще что за новость?!
– Я сейчас был у экспертов, очень похоже, что коробка с кольцом находилась в свертке, откуда тот извлек паспорт. Мне нужно его допросить.
– Вот я тебя и вызвал по поводу Куценко. Поезжай по его адресу, опергруппа уже на месте. Только что звонил Лукин, доложил, что там гостит твоя бывшая. Или проживает…разберешься. Хотя можешь дождаться здесь, все равно привезут обоих.
– Я поеду. Обыскать без ордера квартиру не удастся.
– Ордер есть. Хотя думаю, Куценко добровольно ответит на все твои вопросы, – перебил его полковник.
Калашин не испытывал никакого желания встречаться с Натальей. Тем более при таких обстоятельствах. Он лишь равнодушно подумал циничной поговоркой – «горбатого могила исправит». Это неправда, что он не испытывал к ней чувств – на смену любви давно пришла брезгливость. На более сильные эмоции она могла не рассчитывать. Ни ненависти, ни смертельной обиды, ни досады обманутого мужа – ничего.
Он вошел в открытую дверь квартиры, прошел в комнату. Наталья сидела в кресле, закинув ногу за ногу. Правая рука лежала на подлокотнике.
Калашин сразу узнал его по описанию – темный янтарь на металлическом, с розовым отливом, обруче. На безымянном пальце его бывшей жены красовалось кольцо блаженной Августины.
Глава 48
Иосиф переоделся в домашние брюки и рубашку, по пути на кухню зашел в ванную комнату, чтобы положить носки и пуловер в бак для грязного белья, приоткрыл крышку и остолбенел – короб был забит доверху. Он было приготовился позвать жену, но вместо этого резко захлопнул крышку – вспомнил, что той в доме нет.
На кухне было относительно чисто – он только раз за все это время выпил кофе со сливками, слегка пролив его на столешницу. Лужица подсохла на стеклянной поверхности, образовав светло-коричневую пленку. Чашку он сунул в посудомоечную машину. Иосиф брезглив не был, но пятно это неожиданно вызвало приступ раздражения, он поспешно намочил кухонное полотенце и провел по столу – на стекле остались разводы. Сухим концом полотенца он тер эти разводы, все больше приходя в состояние какого-то неистового гнева и бессильной злобы. Наконец, не выдержав, швырнул тряпку в мойку, сел на стул и разрыдался в полный голос.
Слезы облегчения не принесли, лишь появилась головная боль, резко кольнуло в сердце, в глазах потемнело, Иосиф обеими руками вцепился в столешницу, боясь потерять сознание. Страх, который он испытал, был такой силы, что он вновь заплакал, уже тоненько подвывая и беспомощно слизывая языком
