жрут.
Некоторые авантюристы сплюнули при этих словах и прошептали, что уж лучше себя убить, чем так.
— С нами шестеро арнурцев ехало, как пассажиры. Это весна была, они все ехали в академию на… Да, говорили, что только будут учиться на четвёртом году. Так когда на нас напали оруки — арнурцы выскочили из телег, выхватили эти свои одинаковые мечи и бросились в атаку. Через десять секунд четверо из оруков сдохло. Ещё через десять сдохло ещё пять. Ещё через полминуты арнурцы отступили и вернулись на свои места, оставив шесть оруков нам. Пятнадцать оруков вместе с их командиром за минуту в шесть рыл!
— Арнурская академия боевых магов же обучает? — Фралий с вопросом посмотрел на меня, как и все остальные авантюристы.
— Боевых магов везде обучают.
— Везде, но Арнурская академия на них специализируется, — Шлас несколько раз легонько ударил себя по груди ладонью. — Не, я понимаю, что в твоей академии… не в твоей, но вообще в Настрайской академии готовят алхимиком и мастеровых. Это нужно, и зелья, и устройства магические. Но вот как только нападение на караван, так не отбиваться будут, как любой другой нормальный маг, а закрысятся под лавку, в лучшем случае. Или, вообще, под ногами мешаться будут.
— Так не пассажиры охранники, а вы, — я рукой обвёл авантюристов.
— Думаешь, мы забыли? Мы деньги за это получаем, ты прав. Но даже благородные, если едут в караване пассажирами, и те встают около телег и защищают остальных. В прямой бой не вступают, но помогают. А настрайцы — нет, даже если знают боевые заклинания.
— У нас телега разбилась, как бы мы…
— А я не про твою телегу, — Шлас замотал головой. — Чё, других не было? Клич был о нападении, у всех было секунд пять сориентироваться, прежде чем возницы погнали вперёд. Никого не осталось.
— Может, потому и не осталось, что боевых заклинаний мало знали? Две недели назад, когда из академии на свободные дни разъезжались ученики — из высоких курсов мало кого было. И ты сам сказал, что в Настрайской академии одни зельевары и мастеровые.
— Даже если так, всё же должны знать несколько боевых заклинаний?
— Не факт, — я покачал головой, вспомнив свою компанию и их рассказы о планах на жизнь после академии. — Если маг собрался безвылазно сидеть в городе и зелья варить, то зачем ему вообще боевые заклинания знать?
Шлас задумчиво закивал. Он как бы согласился со мной, но всё равно остался при своём, утверждая, что любой маг должен знать хоть одно боевое заклинание, иначе зачем он вообще в академии обучается? Ведь у продающих заклинания магов в городах ценники такие, что проще в рабство продаться и бед не знать, чем пытаться выучить самое дешёвое заклинание. Верный выбор для знакомого с магией авантюриста — готовые свитки покупать, с ними проще.
Причина же непомерно разросшегося логова интересна, если верить словам авантюристов. После арахнид ту пещеру попеременно захватывали другие твари, пока три года назад там не обосновались гоблины. Война шла в ближайших рубежах, обе стороны прекрасно знали об этом логове и не спешили его чистить. Не солдат берегли, и не наёмников, а друг другу головную боль доставляли и фланги прикрывали. В этом лесу битв не состоялось как раз из-за логова. И империя, и королевство рассчитывали, что противник сунется в лес, завязнет с гоблинами и его можно будет подловить быстрым отрядом.
Так всё время логово и простояло нетронутым, а сколько дезертиров в том лесу пропало в те годы — их вообще никто не считал. После войны всем стало не до логова гоблинов, а монстры хитрили и сильно не буянили. Только вот сейчас осмелели. Но оно и понятно — в новолуние проведут свой кровавый ритуал, на живую вырвав у женщины утробу, что-то с ней сделают и скормят своей матке. И через неделю из пещеры зелёным прибоем на ближайшие деревни хлынет три сотни гобляторов. А женщин-то украли две. Кто его знает, суммируются ли эффекты ритуалов, но проверять никто не хотел.
Всё это, и захваченные женщины, и три года постоянного развития, и грамотно спланированная засада, и три шамана, и семнадцать волков, и всё остальное — всё это упиралось в фигуру архигоблина.
— Гобляторы как крысы, думать умеют, но тупые. Гоблины и вобоны поумнее, они как дети лет восьми и двенадцати. Абон же как мы с тобой, ксат. Думает, понимаешь, как мы. Ублюдок размером с вобона, но с нашими мозгами.
От рассказа про абона у меня зародилось подозрение: а не идём ли мы в ловушку? Раз он такой умный, то спокойно может закрыть нам отход в пещере большой группой и зажать с двух сторон.
— Не, — усмехнулся авантюрист. — Даже абон, хоть и умный, но и он раньше был гоблятором. Да и остальные в его подчинение сплошь трусы и ленивые твари. Они долго наблюдать за нами не стали бы, именно поэтому мы пошли за ними не сразу. И каждой из этих тварей не хочется мёрзнуть, понимаешь?
— То есть будет только дозор около пещеры?
— Это наша главная, и единственная проблема.
— Не считая абона, вобонов, шаманов, хрен знает сколько гоблинов, выживших волков и огромной оравы гобляторов, — Шласа дополнил Морт.
— А ещё узкое пространство, разветвлённая сеть боковых отходов, темнота и всего лишь два зелья «Совиного зрения», — добавил Фралий и все авантюристы нервно засмеялись.
— «Совиного зрения»?
— Да кто ж знал, что придётся такую в жопу лезть? Поскупились, что уж теперь. А так бы знали, и купили «Кошачьего зрения». Ящик.
— Всё, заканчивай языками молоть, — Шлас поднял руку. До первых деревьев оставалось не так уж и много. Главный приказал всем разойтись по парам и держать дистанцию пять метров внутри и пятнадцать между группами.
В последнем месяце осени безоблачное небо — единственная хорошая погода. Сейчас же небо затягивалось серой пеленой, намереваясь добавить снега в не самый тонкий белый покров, припорошив среди деревьев вездесущие следы мелких ступней и редкие крупные. Живность в округе словно исчезла, даже редкий всполох крыльев птиц или писк мышей не нарушал зловещую тишину заснувшего зимним сном леса. Слышался лишь звук собственного дыхания и скрип снега под ногами, да редкий скрежет веток.
— Эй, Фралий! — авантюриста негромко звали откуда-то слева. Там шла самая боковая пара, наша была второй, потом пара Шласа и Морт с напарником в конце линии.
— Чего? — тот остановился и увидел, как авантюрист легонько толкнул ногой что-то размером чуть больше кокоса, окровавленное и с чёрной засаленной паклей наверху.
— Передай Шласу, что пацан минус.
Мой напарник только повернулся и открыл рот, но Шлас и так всё услышал. Он лишь раздосадовано покачал головой и жестом показал продолжать двигаться.
За несколько сотен метров до логова снег под ногами перестал скрипеть, множество раз утоптанный мелкими ступнями. Шлас приказал всем присесть и отправил двух авантюристов в разведку: одного нутона с щитом и ратона с двумя короткими мечами. Вот, кстати, странно: нутоны и ратоны после прошедшей войны друг друга ненавидеть должны, но авантюристам из одного каравана плевать на это.
Оставшиеся три разумных с щитами, копейщик, арбалетчик и ксат собственной персоной — на корточках сидели за густыми зарослями кустарника с давно облетевшими листьями, но с редкими оранжевыми плодами. Самый изворотливый авантюрист придвинулся поближе и за секунды ободрал ягоды шиповника, явно оставленные гобляторами про запас. Замёрзшие ягоды разделили на восемь порций, оставив две ушедшим.
— Эй, — нас с Фралием позвал сидевший рядом авантюрист.
Разложив на правой ладони оранжевые ягоды, он зачем-то держал в левой руке небольшой пожелтевший череп с непропорционально широкими глазницами и гнилыми зубами. Авантюрист чуток раскачал череп и стал им играть, мол вот смотрите, гоблятор по лесу идёт. А потом уставился черепом на раскрытую ладонь с ягодами, чуть отстранил в показном удивлении и резко придвинул к ладони, изображая неистовую трапезу. И с широкой улыбкой посмотрел на нас. Я лишь задумчиво хлопнул глазами, но Фралий не сдержался, приложил ладонь к лицу и прошептал: «Великий Гламартон, я в одном караване с этим идиотом». Авантюрист в ответ широко улыбнулся, давя подступающий смех и едва слышно похрюкивая.
Спустя минут пять каждый из нас уже тихо ёрзал ногами, пытаясь согреть подмёрзшие от постоянного сидения на месте ступни — но, благо, вскоре разведчики вернулись.
— Хорошие новости, Шлас. На дозоре стоят два гоблятора по обе стороны от входа, а вешек
