— Я заманил мальчишку к себе и накачал его психотропным дерьмом. А потом провел допрос по всем правилам нашей науки. Дементьев все выложил.
— Где она? — нетерпеливо спросил Турецкий. — Где эта кассета? '
— На даче у Дементьева. Впрочем, дача — это громко сказано. Так, ветхий двухэтажный домик, доставшийся ему еще от деда. А наверху — чердак. На чердаке стоит старый сундук со всякой рухлядью. Вот в тот сундучок он кассету и запрятал. Я не смог ее достать. Я чувствовал, что за мной следят, поэтому не совался в этот дом. Но теперь…
Данилов продиктовал адрес. Затем опустил пистолет и устало сказал:
— Идите туда и возьмите кассету. Но спешите, потому что вас могут опередить. Рано или поздно они догадаются. А теперь… — Данилов тяжело поднялся с дивана. — Теперь мне пора.
— Надеюсь, что никак. Если вы сможете найти меня, то они — тем более. И запомните, Турецкий, этого разговора не было. Я никогда не был у вас дома, ясно?
Турецкий поднялся следом за подполковником.
— Почему вы мне все это рассказали? — спросил он.
— Должен же я как-то свести с ними счеты. Если я не сумею спрятаться, вы об этом узнаете. Узнаете, что я умер от гриппа или от кирпича, свалившегося мне на голову. — Он двинулся к двери. Уже на пороге обернулся и сказал, оскалив рот в дикой усмешке: — Теперь вы тоже слишком много знаете. Возможно, в следующий раз мы с вами встретимся на том свете. Прощайте.
2
Покинув квартиру Турецкого, подполковник вышел на улицу и замер под козырьком подъезда, вслушиваясь в звуки ночи. На душе у него было тревожно. Он попытался успокоиться и взять себя в руки, но не смог. Тревога никуда не ушла.
«Так… Куда теперь? — думал подполковник. — Домой возвращаться нельзя, это однозначно. А куда можно?.. Черт, да никуда. От этих людей все равно не спрячешься».
На мгновение ему показалось, что между деревьями, в глубине двора, мелькнула какая-то тень. Подполковник прижался к стене и напряженно вгляделся во тьму. Прислушался… Ничего.
Подполковник переложил пистолет в левую руку и вытер вспотевшую правую ладонь о брючину.
«Э, парень, — с усмешкой сказал себе подполковник, — видать, сильно тебя эта бледнолицая сволочь напугала. Еще немного — и вернешься к Турецкому. «Спрячьте меня, — скажешь, — Александр Борисович, в тюрьму. Мочи нет по белому свету ходить и чистым воздухом дышать. Всюду тени мерещатся».
Он поморщился: «К черту! Никого и никогда не боялся Егор Данилов. Не испугается и теперь!»
Проклиная себя за трусость, подполковник спрятал пистолет за пояс и осторожно двинулся к выходу со двора, стараясь не-попадать под свет фонарей и лампочек.
На этот раз чутье подвело подполковника. Он не заметил, как из-за куста сирени, мимо которого он прошел, отделилась темная фигура. В то же мгновение ствол пистолета ткнулся ему в спину, а сиплый голос прошептал:
— Здравствуйте, Егор Осипович. Надеюсь, вы не станете шуметь?
Из тьмы вынырнули еще две фигуры.
— Руки поднимите, — приказал подполковнику сиплый голос.
Он поднял руки. Один из-подошедших мужчин обыскал его, вынул из-за пояса пистолет и спрятал в карман своей куртки.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал сиплый. — А теперь пойдем в машину и поговорим. Я успел по вас соскучиться, подполковник. А вы?
— Идите к черту, — устало ответил ему Данилов.
Чернявый тихо рассмеялся:
— Зачем же так грубо? Несколькими часами раньше вы были куда как вежливее. Впрочем, у нас еще будет время это обсудить. В машину!
3
Едва за Даниловым закрылась дверь, как Турецкий взялся за телефон.
— Славка, привет! Это Турецкий.
— Мог бы и не представляться, — проворчал явно разбуженный Грязнов. — Твой дивный голос ни с чьим не спутаешь. Особенно в час ночи.
— Ладно, ладно, не ворчи. Знаешь ведь, что без особой надобности я бы тебе в такое время не позвонил.
— Ты-то? Ха-ха три раза. Вот если у тебя ко мне и впрямь срочное дело — тогда я, пожалуй, удивлюсь.
— Тогда приготовься. — Турецкий сменил ироничный тон на серьезный, дабы до сонного Грязнова поскорее дошло, что все это не шутка. — У меня только что был подполковник Данилов. Помнишь, я тебе рассказывал? Проходит по делу Кожухова.
— Помню, — отозвался Грязнов. — И что дальше?
— Он ранен. Сказал, что в сквере на него напал киллер. Завязалась перестрелка. Данилов убил киллера. Место довольно пустынное, вряд ли там кто-нибудь что-нибудь слышал. Так что ты, пожалуйста, проверь.
— Вот черт, — проворчал Грязнов, — не было печали… Ну хорошо… Диктуй координаты.
Турецкий продиктовал.
— Ладно, — сказал Грязнов. — Запрошу сводку. Если ничего нет, пошлю туда ребят. У тебя все? Или есть еще пара трупов в загашнике? Давай вынимай, не стесняйся.
— На сегодня вроде все.
— Ну тогда ложись в постель и засыпай покрепче. А уж я тебя разбужу. Таким же веселым манером, как ты меня. Пока!
Грязнов положил трубку.
Перезвонил он через полчаса.
— Саня, слушай сюда. Скверик чист. Нет ни трупа, ни кровавых луж. Ничего. В одном месте немного примяты кусты, но это, сам понимаешь, не доказательство. Так что либо твой Данилов выпил лишку и понес ахинею, либо он — большой фантазер.
— Ага, — кивнул Турецкий. — Либо кто-то предпочел замести следы, чтобы мы, не дай бог, не вышли на более крупную птицу.
На том конце провода повисла пауза.
— Думаешь, он говорил правду? — спросил наконец Грязнов.
— Думаю, да.
— В таком случае дело многократно усложняется. Так быстро и, главное, так искусно замести следы могут только профессионалы.
— Вот именно.
— Чувствую, у тебя завтра будет много работы. Что ж, в таком случае спокойной ночи, — елейным голосом пожелал Грязнов.
— Фашист! — буркнул в ответ Турецкий и положил трубку.
Утром, едва войдя в кабинет, Турецкий тут же позвонил Данилову на мобильник. Однако телефон подполковника молчал. Турецкий позвонил ему домой — тот же результат. Поразмыслив секунду, Александр Борисович позвонил подполковнику на работу, в центральный аппарат ФСБ.
— Слушаю вас, — ответил ему строгий женский голос.
— С вами говорит старший следователь прокуратуры Турецкий, — представился Александр — Борисович. — Могу я побеседовать с подполковником Даниловым?
