Книга Невеста из Холмов - Янка Лось

Когда он выпрямился и наконец-то посмотрел Эшлин в глаза, в этих глазах истинным и чистым золотом плясали саламандры.

– Эшлин из рода Ежевики. Я, магистр Брендон Бирн, хочу сразиться с твоим друидом!

Эшлин смотрела на него, чуть склонив голову.

– Это невозможно. Он умер. Люди не живут столько.

– Он умер. Но он уже четыреста лет владеет твоим сердцем и душой. Я хочу одержать над ним победу, чтобы дева Эшлин стала моей женой.

На лице Брендона отражалась какая-то обреченная решимость. Он смотрел прямо ей в глаза. Эшлин открыла рот, но слова замерли, так и не появившись. Она не знала, что говорить. Знала только, что сейчас все решится. Шаг вперед. Или шаг назад. Но не стоять на месте.

И просто шагнула ему навстречу, заглушая в голове шепот о том, почему это невозможно.

– Ты светишься так ярко, Брендон, что за мной больше нет тени.

Какое-то мгновение он выглядел растерянным, пытаясь осознать смысл этих слов. А потом, прижавшись губами к ее губам, вдруг неожиданно для Эшлин подхватил ее на руки. Его руки надежно сжимали ее спину и колени.

Она задержала дыхание, испугавшись на мгновение, что падает, но поняла, что скорее летит. Не касаясь пола. Прочь от лишних мыслей и слов.

Где-то под ее щекой подрагивала от напора крови крупная жила. Его сердце билось, как безумный барабанщик.

Брендон сделал несколько шагов в глубь комнаты, где за неприметной открытой настежь дверью была его кровать. Осторожно опустив девушку на простое серое покрывало, он зажег новую свечу и обернулся к ней.

Глаза Брендона сияли, когда он пропустил сквозь пальцы медный шелк волос, касаясь ладонями ее шеи. Его поцелуй теперь был лишен всяких сомнений и колебаний. Эшлин зажмурилась, ей все это казалось невероятным. Но разве не за этим она гналась, пытаясь перегнать время? Разве она уже не была женой без мужа и ши без Кристалла? Настало время понять: для того, чтобы любить, не нужны ритуалы. Если даже магистр ритуалистики это признает.

Он упоенно целовал ее закрытые глаза, осторожно распуская шнуровку на платье, наслаждаясь мягкостью ткани и гладкостью кожи, освобождая ее от всего, что мешало чувствовать прикосновения. Теперь Эшлин ощущала его горячие губы на шее и груди, и от этого будто ручейки горячего песка бежали по венам. Его руки, кажется, были везде, не выпуская ее ни на мгновение. Не хотелось смотреть, чтобы глаза не мешали чувствовать, она снова искала во тьме того, кто касался ее души, и теперь находила. Касалась губами, чувствовала, как наполняется жаром тело, будто она осталась обнаженной под солнечными лучами. Раньше она сама всегда думала, делала, бежала вперед, а сейчас остановилась, позволяя другому показать ей дорогу. Она провела Брендона Бирна по дороге ольхи. Теперь же он вел, приглашал ее в путешествие по дороге любви. И она знала, что хочет ему довериться.

Когда Эшлин проснулась, Брендон сидел на кровати. Его рубашка была небрежно накинута на плечи. Он явно уже какое-то время молча и неподвижно смотрел на спящую ши, но лицо у него было такое, будто он размышлял, что скоро ее похоронит.

Эшлин села, и рыжие волосы рассыпались по плечам, скрывая ее тело по пояс. Все это великолепие без прически превращалось в гнездо, обычно она не рисковала ложиться спать, не заплетая косу. Что так расстроило Брендона? Неужели она снова нарушила какое-то важное человеческое правило и с этим человеком ей тоже придется расстаться? Сердце противно сжалось. Он смотрел на нее.

– Эшлин. Я очень хотел бы не говорить тебе этого. Но обманывать еще хуже. Ты ведь хотела вернуться домой, верно?

– Что ты хочешь сказать?

– Все должны быть в своем мире. Люди здесь, а ши – по ту сторону холмов. Там, где они появились на свет, там, где чувствуют себя среди своих.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет! – резко ответил Брендон и встал на одно колено рядом с кроватью и сжал внезапно похолодевшую руку ши в своей. Тонкие пальцы полностью скрылись в его ладони.

– Тогда к чему ты ведешь меня такой извилистой тропой? – спросила она шепотом, горло стиснуло предчувствие.

– Ты пришла сюда найти свой Кристалл, верно?

– Да.

Брендон отпустил ее руку, достал из сундука рядом с кроватью обсидиановую шкатулку и открыл.

Эшлин громко вскрикнула и приложила ладонь ко рту. На дне поблескивал Кристалл в оправе из ежевичных ветвей.

Глава 13

Книга в тайнике, а птичка в клетке

Брендон протянул ей Кристалл, желая надеть, но Эшлин оттолкнула его руки.

– Положи. Прошу тебя, положи сейчас же! Туда, в шкатулку! – хрипло прошептала она.

На лице магистра отразилось замешательство.

– Почему? – спросил он с растущей тревогой.

Эшлин услышала его с трудом, сквозь удары бьющегося в ушах сердца. Она перехватила руку Брендона, взяла Кристалл очень бережно сама, мысленно прошептав извинение.

– Это не мой Кристалл. Это…

Она осеклась, пытаясь понять, можно ли говорить такое человеку. И права ли она. Не может быть! Но она ведь точно видела этот Кристалл там, дома. Он был там, где ему положено быть. На шее. У хозяина.

– Это дурная вещь, похожая на него?

– Нет же! – замотала головой Эшлин, окончательно спутывая волосы. – Это душа старейшины Гьетала!

– Значит, где-то здесь все-таки есть другие ши? Эшлин!

– Не знаю. Отдай мне шкатулку.

Брендон протянул ей найденное и, поднявшись с пола, сел на кровать рядом. Осторожно обнял растерянную и хмурую девушку. Эшлин чувствовала, что боится и злится одновременно.

Сохранивший тепло ладони Брендона Кристалл отозвался на прикосновение мягкой переменой цвета. Теперь из полупрозрачного он медленно становился бирюзовым. Внутри по-прежнему вспыхивали, играли искорки. Старейшина Гьетал жив. Кристалл умершего ши распадается и становится прозрачным. Пустым. Душа уходит из него и растворяется в реке, лесу или небе, прорастает прекрасным деревом, раскидывается черничником, поет с птицами. Бывает и так, что у потерявшего разум ши Кристалл трескается и тускнеет, потому что душа стремится прочь. Но этот был гладким, без единой царапины или трещины.

Почему же первое утро после того, как Эшлин перестала чувствовать одиночество, подарило ей новый страх? В ее голове проносились одно за другим предположения, как Кристалл старейшины мог здесь оказаться, но каждое из них было глупее другого. Какая-то из здешних женщин могла повторить то, что сделал Брадан? Нет… не женщина. Женщина бы его носила. Да и не отдал бы