если тот когда-нибудь по ошибке помянет Игоря Корсакова дурным словом.
Любимым литературным героем Беккера был старший лейтенант Таманцев из «Момента истины», поэтому, расставаясь с Азизовым, он его обнял и повторил почти слово в слово обещание Таманцева:
— Если обманешь, это будут последние минуты твоей жизни. — Потом не выдержал, добавил от себя: — За Гарьку я тебе горло сломаю, веришь?
Подведя Азизова к двери, распахнул ее и позвал:
— Этих двоих тут подобрать!
Беккер у дверей инструктировал Азизова:
— Там внизу милиция, так ты не глупи, хорошо? Надо ответить за тех, кого твои засранцы избили, понимаешь? Это справедливо.
Он развернул Азизова лицом к себе:
— Ну, ты понял, что нас тут не было?
Азизов кивнул, а Беккер предупредил:
— Если начнешь гадить, в камере до утра не доживешь.
Азизов автоматически спросил:
— Вы думаете, я в камере окажусь?
Брови Беккера ошеломленно взметнулись вверх.
— Какая разница, где тебя ломать?
Спустя три дня, встретившись с Мельниковым на совещании у президента, Азизов долго и пытливо вглядывался в него, надеясь уловить хоть какой-то намек. Намека не увидел и отнес это про себя, конечно, на счет истинно иезуитской выдержки Мельникова.
Но все же решил стать еще осторожнее.
31. Москва. 7 января
По залу аэропорта вальяжно и неторопливо шел джентльмен лет за сорок, судя по всему — иностранец. Несмотря на свой солидный вид, он приветливо отвечал толчками на толчки, тычками на тычки и матерками на матерки, которым так богата суета российских аэропортов.
Увидев буфет, он встал в очередь и набрал всего, что только возможно. Выложив все это на столик, он не спешил приступать к трапезе.
Через несколько минут к нему подошел и, не сказав ни слова, расположился за столом как дома, обыкновенный российский мужик, каких тут сотни, а то и тысячи. Иностранца это не покоробило. Скорее, напротив, он был рад: не скрываясь, вытащил из своего дорожного «коффера» бутылку водки и сообщил мужичку извиняющимся тоном:
— Нет уже нормальных пробок, только винтовые.
— Ты хоть бы спросил, какое горлышко, а то, знаешь, сейчас делают с какими-то пипетками, так водку едва дождешься, пока нальешь.
— Я просил нормальную.
— Да кто же сейчас знает, что такое «нормальная».
Открутив крышку, оба они радостно улыбнулись простому горлышку бутылки.
— Ну, Володя… Так, давай сначала за встречу, а потом…
— Да иди ты, Эмик, ты пей, и все.
Эмик уже было поднес бутылку ко рту, но резко остановился:
— Сперва — неотложное.
Он набрал телефонный номер:
— Скажи спасибо дяде, паренек. Номер ее запиши… — Он замолчал, и на лице его было искреннее огорчение. — Какая Ирина? А почему не познакомил? Ну, вообще-то ты прав… Что значит «всегда прав»? Да иди ты! Ты, как выпишут, забирай свою Ирину и приезжайте ко мне… Да пошел ты!
И он отключил телефон, расплывшись в улыбке!
Воодушевленно опять взявшись за бутылку, Эмик сделал пару глотков и был остановлен бдительным Беккером:
— Не части! Куда спешишь?
— Твой рейс когда? — уточнил Эмик.
— Посадку объявили. А твой?
— Сейчас начнется регистрация.
— Ну, вот видишь, времени — вагон. Пей не спеша. Когда еще увидимся…
