коротких белых трусах, полосатой футболке и гетрах. Пролистал газету, просматривая фотографии и заголовки. Прислушивался, не едет ли скорая: та не спешила, хотя больница, насколько я помнил, находилась неподалеку.
Наткнулся на отчет о двадцать четвертом туре чемпионата СССР по футболу.
«Футбольная неделя не оказалась насыщенной играми, – прочитал я. – Но была интересной».
С непривычки мне трудно было разбирать прыгающие буквы газетного шрифта. Да и плохая контрастность надписей вынуждала напрягать глаза, вызывала тоску по моему оставшемуся в далеком будущем «наладоннику».
«К огорчениям я бы отнес явно неудавшийся матч столичных армейцев с минчанами, после которого остался неприятный осадок, а к радостям – хорошие игры столичных „Торпедо” с „Динамо” и „Спартака” со СКА…»
* * *
Углубился в чтение статьи Николая Морозова, заслуженного тренера СССР. И вдруг услышал дребезжание приближавшегося ко мне автомобиля. Бросил в рот очередную семечку, раздавил ее зубами, приподнял голову – выплюнул мимо газеты лузгу. Увидел бежевый микроавтобус с красным крестом на борту.
«РАФ‑977И. Не РАФ-977ИМ: у того боковые окна и боковая дверь шире», – подумал я, неожиданно вспомнив прочитанную в прошлой жизни статью о советских автомобилях.
Опустил глаза, уткнулся в газету. Микроавтобус прогрохотал мимо, затормозил у двора тридцать восьмого дома.
«…В чем дело? – продолжил я читать статью Морозова. – Неужели автозаводцы растеряли все свои достоинства?..»
Хлопнули дверцы. Два человека в белых халатах поспешили через приоткрытую калитку во двор Рихарда Жидкова. Снова подал голос пес – я отчетливо слышал его лай даже в полусотне метров от будки.
«…Дело, на мой взгляд, в отсутствии волевой стабильности отдельных игроков…»
* * *
«Тбилисским динамовцам, судя по результату игры с „Нефтчи”, пауза доброй службы не сослужила…»
Дочитывал статью заслуженного тренера СССР, когда со двора Жидкова появился один из медиков с папиросой в руке. Он подошел к скучавшему в кабине водителю, принялся тому что-то объяснять. До меня доносились лишь отдельные звуки. Я не расслышал ни единого слова, но уловил тон разговора – резкий, взволнованный.
Мужчины то и дело посматривали на дом Жидкова. Пускали табачный дым, жестикулировали. Мне оставалось только гадать, о чем именно они разговаривали, но я надеялся, что события шли согласно моему плану: бывшая пленница Зареченского каннибала передала работникам скорой помощи полученную от меня информацию, и те сейчас обсуждали, что делать с этими сведениями.
Медик замолчал, резко развернулся – поспешил обратно к дому (к спуску в погреб?). Водитель выбросил в окно недокуренную папиросу, поправил кепку. Микроавтобус сорвался с места, промчался мимо меня, вскоре свернул к проспекту Гагарина.
«Поехал делать доклад в милицию? – подумал я. – У них рации в машине нет? Сломалась? Или в эти времена все пользовались только таксофонами?»
* * *
Изучал турнирную таблицу футбольного чемпионата страны («Спартак» с тридцатью очками и всего лишь одним проигранным матчем занимал первую строчку), когда вернулся автомобиль скорой помощи. Водитель выбрался из машины, вразвалочку зашагал во двор, где работали медики. Я смотрел ему вслед, лузгал семечки, шуршал газетой. Пытался догадаться: мужчина вызвал еще одну машину скорой помощи (чтобы увезти и Жидкова, и его пленницу), позвонил в милицию или сделал и то, и другое?
Кончики пальцев окрасились типографской краской. Поплевал на них, вытер о платок. Усмехнулся, вспомнив, что газеты сейчас принято использовать вместо туалетной бумаги. Как шутил Пашка Могильный, вагоны с туалетной бумагой шли прямиком на местный колбасный завод. До конечного потребителя, по его словам, бумага доходила не иначе как в виде популярных сортов колбас. Шутки шутками, но я помнил, что шутки редко появлялись на пустом месте.
«Кто его знает, как там сейчас происходит», – подумал я. Современные колбасы пока не пробовал.
Зевнул, уткнулся в газету – рассматривал строки, где волнами вздымались слова (ужасное качество полиграфии, читать такую прессу никакого здоровья не хватит: быстро испорчу зрение). Слушал лай собаки, пытался уловить шум приближавшихся к дому Рихарда Жидкова автомобилей. И вскоре действительно различил дребезжание. Скосил на дорогу взгляд. Забросил в рот семечку. Увидел быстро мчавшийся по проселочной дороге желтый «Москвич-408» с мигалками на крыше.
Мелькнула мимо меня горизонтальная полоса на кузове автомобиля – голубая. Поднятая машиной пыль заставила меня чихнуть. Поморгал, слезами убирая из глаз пылинки. Убедился, что милиционеры не ошиблись адресом – припарковали машину рядом с микроавтобусом скорой помощи.
«Ну, наконец-то, – мелькнула в голове мысль. – Отстрелялся. Мавр сделал свое дело, мавр может вымыть тело».
Из машины выбрались люди в милицейской форме. Захлопали дверцы.
«Самое время сваливать, – подумал я.
Вернулся водитель машины скорой помощи. Забрался в микроавтобус, закурил. В мою сторону мужчина не глядел – посматривал во двор Рихарда Жидкова. Я встал с лавки, стряхнул с брюк лузгу. Не стал дожидаться, пока явившиеся на вызов бригады обратят на меня внимание. Лениво повертел головой, будто раздумывал, куда пойти. Сунул под мышку газету, подхватил чемодан и поспешил прочь от уже поднадоевшего мне дома номер тридцать восемь по улице Александра Ульянова.
* * *
Я изначально не ставил себе цель вершить правосудие. Что случится с Рихардом Жидковым дальше, меня мало интересовало. Посадят его в тюрьму или приговорят к высшей мере наказания – не имело значения. Сумеют ли милиционеры доказать, что именно Жидков убил тех людей, что зарыты в его огороде? Не факт. В девяностых подобными вещами не заморачивались. Быстро повесили трупы на умершего старика, не особенно заморачиваясь доказательствами (или я о тех доказательствах просто не знал?).
Меня не покидали мысли о том, что я так и не раздобыл железного подтверждения причастности Рихарда Жидкова к убийствам тех людей, чьи кости лежали в земле рядом с его домом. И даже сам себя до конца не убедил, что Рихард и был тем самым Зареченским каннибалом. Похищение и хранение оружия – не убийства и каннибализм.
«Пусть хоть в этом времени следствие поработает», – подумал я.
Считал: получится у советской милиции доказать причастность Рихарда Жидкова к убийствам или нет – то отдельный разговор.
Но уже за похищение человека и незаконное лишение свободы Каннибалу светил реальный срок. Так что у него долго не будет возможности закапывать под своими окнами новые кости. Если он вообще когда-нибудь вновь окажется на свободе: я все же надеялся, что милиция не позволит трупам из огорода Жидкова стать «висяками». Я размахивал свернутой в трубку газетой, шагал по тротуару в тени деревьев. В очередной раз размышлял, стоило ли мне вообще ввязываться в связанные с преступлениями делишки.
«Может, стоило ограничиться только спасением от маньяка Светы Пимочкиной?» – в очередной раз промелькнула в моей голове мыслишка.
Я
