чихали, надышавшись пыльного воздуха.
– Да, местечко похуже столицы, – проговорил Виал.
В Городе, столице Гирции, в летние месяцы окружающие болота начинают парить. Случаются вспышки малярии, у многих людей нарушается дыхание. Богатые горожане спешат покинуть душный, вонючий город, разбредаются по своим имениям на морском побережье. Бедняки вынуждены дышать этой гадостью и дохнут с завидной регулярностью.
Но это ни шло ни в какое сравнение с виорентским воздухом.
– Я измаялся, – признался Эгрегий.
Уже полдороги он зажимал нос платком. Да только это не шибко помогало. Хенельга выглядела бледнее обычного.
Еще эта толпа, что накатывала подобно волнам, разбиваясь о троицу чужестранцев.
– Еще остались желающие поглазеть на город? – спросил Виал.
– Это ты нас потащил по улицам, – ответила Хенельга. – Бани мы не сыскали.
– Тогда возвращайтесь в гостиницу, потребуйте горячей воды и тряпки.
Виал подмигнул Эгрегию, что должно было обозначать – «все устрою». Парень не скрывал облегчения, кивнул и взял под руку Хенельгу. Иначе толпа бы разнесла их двоих по разные стороны улицы.
Вызвавшись помочь друзьям, Виал так и не придумал, где взять тряпки для подарка. Но в одиночестве он хотел остаться еще потому, что собирался послушать местные сплетни.
А для этих целей нет лучшего места, чем таберна, где подают подогретое вино.
В жаркий день подобный напиток может показаться неуместным, но на самом деле горячее вино со специями отлично утоляет жажду и быстрее ударяет в голову. Даже разбавленное в четыре раза оно способно свалить с ног любого быка, не говоря уже о гирцийском осле.
В крупном городе и питейных полно. Виал не особенно выбирал, забежал в первую попавшуюся, где собирались, судя по внешнему виду, разнорабочие. Для мастеровых этот люд слишком беден, а для рабов – слишком заносчив. Чужестранца не прогнали, но и не проявили особого радушия.
Виал сделал вид, что не знает языка данаев, на пальцах объяснил, чего желает. Ему бросили на прилавок глиняную тарелку с жаренными овощами и поставили кувшин с дымящимся вином.
Харчевник явно забавлялся, угостив чужестранца таким кипятком. Виал расположился в темном углу, долго дул в кружку, но та не желала остужаться. Пришлось пить прямо так. Даже понять, насколько крепко вино, не удалось. В пот бросило не от божественной силы Лиэя в вине, не от жгучих пряностей, а от температуры напитка. Гостю могли налить обычной воды, он бы все равно не заметил разницы.
Посетители вернулись к своим разговорам, вдоволь наглядевшись на мучения чужестранца. Виал намеренно общался с харчевником на гирцийском, вдруг кто поймет, откуда прибыл чужак.
Возможно, эта тактика принесла плоды.
Собравшийся здесь люд, не был богатым, но за свое положение намеревался драться. А вид чужестранца из Гирции, напомнил им о шаткости подобного состояния. Разговоры переключились на внешнеполитические темы. Дома Виал не особенно интересовался тем, что происходит в столичной курии, о чем толкуют в комициях.
В Виоренте же всякий мог рассуждать о политике так, словно в его роду были по меньшей мере консуляры. А у самых вонючих и нищих – так точно триумфаторы.
По началу люди обсуждали все недостатки гирцийцев. Подобные россказни Виал уже слышал, так что ничего нового тут не произнесли. Эти завуалированные оскорбления произрастали из страхов. Но в разговорах теперь не было пренебрежительно презрения. Возникли нотки злорадства.
Виал отлично чувствовал настроение толпы. Ему как навклеру жизненно необходимо это умение.
Мешало только плохое знание языка. К тому же местные гавкали на таком жутком диалекте. Явно среди этих разнорабочих мало потомственных виорентцев. Скорее всего, отпущенники, да горожане в первом поколении.
Вот еще причина их гонора. Ведь больше им гордиться нечем.
Виал прихлебывал вино, хрустел плохо прожаренными овощами и слушал. Он уловил упоминания о кораблях, работе в порту. Не в этом, куда прибывают все суда заморские. Еще раньше Виала удивило отсутствие триер в гавани, но тогда торговец решил, что они находились в патруле.
По договору Виорент не имел права содержать флот больше, чем в два десятка триер.
А если вспомнить, что кузницы, оружейные работают весь световой день. И не видно, чтобы их изделия вывозились в порт, где они будут погружены на суда и отправятся на чужие рынки.
Город запасал оружие, город спрятал флот. У бедных горожан наконец-то появилась работа. Виоренту требовались руки, любые руки, а не только мастеровые. И не похоже, что на холме решили воздвигнуть новый храм…
Из размышлений Виала вырвал шум, пронесшийся по толпе выпивох.
Оторвав взгляд от кружки, Виал взглянул в сторону входа. Там на пороге стоял человек из Кемила, еще менее желанный гость, чем гирциец.
Западного варвара, как называют гирцийцев, эта голытьба не рискнула выкинуть за порог. Ведь за его плечами стоит Государство, кто знает, сколько этих гирцийцев в городе, как они вооружены и любят ли драку. А все гирцийцы любят драться, они лучшие воины, когда собираются толпой.
Кемилец выглядел подходящей жертвой, которую не только можно поколотить и выбросить за порог, но и унизить.
– Мустиф! – Виал поднялся и махнул рукой.
Смуглый человек, не успевший заметить, что стал центром всеобщего внимания, взглянул на торговца и округлил глаза.
«Слишком молод, глуп и неопытен» – подумал Виал.
Он продолжал махать рукой, украдкой поглядывая на оседающих рабочих. Те буквально растекались по своим местам, вжимали головы в плечи и тихонько ворчали. Не заметив этих перемен, парень направился к Виалу. Повезло же ему, что он забрел в ту же таберну, что и пассажир его судна. Удачливости парня можно позавидовать, если бы он еще избавился от глупости, то стал бы отличным моряком.
Виал почувствовал укол совести, ведь из-за его действий этот парень никогда не наберется опыта, а его удачливость просто пойдет ко дну. Лично к кемилцу Виал не испытывал никакой враждебности, ведь в те далекие времена его еще на свете даже не было.
– Доброго дня, господин Виал, – подойдя, Мустиф церемонно поклонился.
Не только внешний вид, но и повадки выдавали в нем кемилца. Только представитель восточного народа будет ползать на брюхе перед вышестоящим.
