– Сильвия сказала, что ты живешь с ним на севере.
– Все совсем не так. – Николь помолчала. – Именно это ты подумал? Он никогда не был моим парнем.
Марк покачал головой и улыбнулся – тепло и в то же время настороженно.
– Значит, ты поэтому иногда ведешь себя отстраненно? – спросила она.
– Не только. Николь, ты провела полгода с террористами, которые совершали ужасные жестокости. Я очень огорчен, но этого не изменить.
– Огорчен! – сердито воскликнула Николь и вскочила на ноги. – А как насчет меня? И жестокостей со стороны Франции и Америки? Знаю, я совершила ужасную ошибку, отправившись на север с Чаном. Но разве ты не понимаешь, как сильно я хотела быть с тобой?
Марк покачал головой:
– Сначала я так и подумал, но после бала все резко изменилось.
– Знаю. Я не хотела этого, но так вышло.
Они молча уставились друг на друга.
– А потом ты помог посадить меня под домашний арест, что еще мне оставалось, кроме как сбежать?
Николь инстинктивно шагнула назад и покачала головой.
– Нет же! – Марк тоже поднялся. – Неужели ты так считаешь? Клянусь, я не знал о домашнем аресте.
– Нет?
– Нет!
Марк подошел к ней вплотную и обнял так крепко, что она едва не задохнулась. Николь сопротивлялась, вырывалась, но, когда он коснулся губами мочки уха, она вся растаяла. Марк принялся целовать ее, и девушка выгнулась ему навстречу, словно став частью его, обнажив душу. От наплыва чувств у нее задрожали колени.
– Прости, – сказала Николь.
– И ты меня. Мы упустили слишком много времени, – прошептал Марк. – Ты уверена, что хочешь этого?
– О боже, – вздохнула Николь, когда ей на грудь легла горячая ладонь. – Потанцуй со мной, Марк. Как раньше.
Они двигались в одном ритме, пока она нашептывала слова песни. Спустя несколько минут оба замерли, и Николь прижалась к Марку всем телом. Их разделяли тонкая шелковая сорочка и рубашка. Николь ощутила, как дрожит Марк. Он взял девушку за руку и повел за собой, касаясь ее ключицы. Николь ахнула, когда он развязал ленту ее сорочки и посмотрел с безмолвным вопросом. Девушка кивнула, тогда он наспех разделался с ее одеждой. Сорочка упала с плеч на пол, и Николь предстала перед ним совершенно обнаженная, теперь не только душой, но и телом.
Марк внимательно посмотрел на нее, потом накрыл груди ладонями. Нагнулся и обхватил губами сосок. Николь расстегнула его брюки и потянула за собой на пол. Легла на спину и развела ноги, пока он избавлялся от рубашки и брюк. Нижнего белья на нем не было.
Он опустился на корточки, и они посмотрели друг на друга. Николь чуть вздернула подбородок. Ее тело оживало, и она уступила чувствам. Марк подался вперед, лаская ей груди, спускаясь к животу. Николь зарылась пальцами в его волосы и застонала, когда он коснулся губами внутренней стороны бедра, достигая влажных завитков в самом сокровенном месте. Николь больше не могла ждать и подтянула его к себе.
– Сейчас, – сказала она и задрожала, когда Марк вошел в нее.
Они задвигались в едином ритме. Быстром, безудержном, жестком. Напряжение было слишком сильным для первого раза, не давая дороги нежности. Марк вскрикнул, следом она.
Вскоре они раскинулись на полу, мокрые от пота, но невероятно довольные. Николь и подумать не могла, как хорошо ей будет. Как же это отличалось от ее единственной близости с Чаном. Марк давал ей почувствовать себя желанной.
Он приподнялся на локте и убрал с ее глаз прядку волос.
– Итак… – заулыбался Марк.
Николь довольно вздохнула, потом провела пальцем по линии его подбородка:
– Повторим?
* * *
Господство Франции в стране пошатнулось, и они ценили каждый миг, проведенный вместе. Угроза войны добавляла напряжения, отчего близость становилась еще более сладкой. Чем больше времени они были вместе, тем сильнее крепла их связь. Часто они молчали, лишь разглядывая друг друга. Иногда Марк лукаво щурился и улыбался, когда они занимались любовью, заставляя Николь думать, что все ее мысли у него как на ладони.
Как-то поздним вечером она лежала одна, пытаясь уснуть, когда услышала в комнате жужжание мухи. Николь накрыла голову подушкой. Она не боялась пауков или змей, но постоянное жужжание огромной мухи действовало на нервы. Даже под подушкой раздавалось надоедливое гудение. Через несколько минут Николь бросила подушку на пол и запела, чтобы избавиться от шума. Жужжание не стихло, и вскоре девушка поняла, что звук удвоился: в комнате было два маленьких демона.
Солнце нависло над горизонтом, освещая комнату золотистыми лучами. Николь выбралась из постели в нижнем белье и открыла дверь спальни, надеясь, что мухи улетят. Она размахивала руками, чтобы выгнать их, следила за ними, но они отказывались улетать. Николь погналась за мухами, подняла подушку, подпрыгнула и хлопнула ею о стену. Раздражающее гудение не прекратилось. Чем больше Николь раздражалась, тем громче становилось жужжание. Она снова хлопнула подушкой по стене, но промахнулась.
Через десять минут погони по комнате Николь остановилась в центре. Пот тек с нее ручьем. Свет угасал. Она заметила обеих мух на дверном косяке. Это был ее шанс, и Николь, зажмурившись, бросилась на насекомых с подушкой. Она открыла глаза, напоровшись на некое препятствие. Белые перья снегом разметались по сторонам, а потом посыпались вниз, заслоняя дверной проем. Наконец Николь увидела стоявшего на пороге Марка. Он убрал перья с волос, лица, рубашки. Николь шагнула назад и с ужасом посмотрела на него.
Марк закашлялся и сдул перья с губ.
– Ничего себе. Чем я это заслужил?
– Я тебя не видела. Просто гонялась за мухами.
– Так обычно и делают, когда из одежды на них одни…
Он указал на ее нижнее белье.
– Ты думаешь, я смешно выгляжу? – рассмеялась она.
– Ты за это заплатишь. – Марк подхватил ее на руки, словно она и сама была перышком, а потом перекинул через плечо.
– Опусти меня.
Он проигнорировал просьбу.
– Куда ты несешь меня, ужасный человек?
– Ужасный? Мне кажется, ты забываешь, что пострадавший тут я.
На нижнем этаже Марк открыл дверь в спальню, в которой разместился, и Николь ахнула. Свешиваясь с его плеча, она видела десятки расставленных по комнате свечей, крошечные огоньки света, мигавшие в темноте, словно звезды. Сердце Николь чуть не лопнуло от восторга. Посреди войны он создал мерцающую волшебную страну. Для нее.
– Что ж, по крайней мере, ты избавила меня от необходимости тебя раздевать, – сказал Марк и опустил ее на пол. – Что думаешь?
Николь окинула комнату взглядом, и ее глаза наполнились слезами.
