самый большой амбар в центре села, а потом методично расстреляли. Не подлежала сомнению национальная принадлежность погибших сельчан — все они были карелами.
Тойво приноровился выступать перед бойцами: нацепит на лицо скорбную рожу, правую руку сожмет в кулак и начнет им трясти над головой в такт словам — все слушатели были его. Били в ладоши, требовали выступления на бис.
Однако даже пламенных речей Антикайнена не хватило, чтобы всем погрузиться на десантные суда — красногвардейцы явно боялись и упрямились идти на борт. Тогда к ним подошел на всех парах флагман — посыльное судно — и командующий Эдик выставил вперед руку с револьвером.
— Поубиваю, чухонские морды! — как мог доброжелательней, сказал он.
— Эх! — вздохнула красноармейская масса и, сомневаясь в доброжелательности жеста командира, попрыгала в лодки.
— Это всего лишь ночная прогулка по озеру, — попытался успокоить товарищей Тойво, в основном, пытаясь успокоить себя. — Белая ночь! Туман. Нас никто не видит.
— Ага! — согласился кто-то из бойцов. — И мы никого не видим. Плывем, блин, под пулеметы.
Туман, действительно, упал и становился все гуще и гуще, словно по щучьему веленью командующего Эдика. Двигателя кораблей равномерно охали под палубой в машинном отделении, мелкая зыбь плюхала по бортам, люди молчали.
В условленное время, покружив для верности по озеру, вся флотилия пошла в атаку, разбившись перед этим на две неравные группы. 200 бойцов должны были высадиться севернее устья реки Тулокса, в пятнадцати километрах от Видлицы, 500 десантников — непосредственно в устье реки Видлица. Одновременно с этим на четырех участках фронта должны были перейти в наступление сухопутные силы 1-й стрелковой дивизии РККА.
В 5:21 Красная гвардия встала наизготовку, в 5:23 — приготовилась, а 5:25 бросилась в атаку. Все с оговоренной заранее точностью — как у немцев, черт бы их побрал.
Корабельные пушки принялись палить в белый свет, как в копеечку, двигателя десантных судов заревели, как мамонты, а десантники в них завыли от страха, как дикие австралийские собаки динго.
Финны в Видлице тоже ответили густым пулеметным огнем, обеспечивавшим поддержку береговой артиллерии. Все было в то июньское утро густым: и туман, и огневая мощь, и вода, ладожская, перемешанная с песком и кровью. Густо ругались матом наступающие финны, густо ругались матом обороняющиеся финны. Густо чадили все подожженные артиллерией дома в Устье-Видлице. Густо лежали тела мертвых и раненных.
Тулоксу, однако взяли очень быстро — там оборона была пожиже, главное желание взвода охраны было побыстрее удрать от Красной армии. Часть десантников снова погрузились на свои посудины и помчались на всех парах на подмогу товарищам. Часть проверяла дома на наличие отсутствия врагов, часть поджигала былую финскую комендатуру в конторе лесопилки.
Отправившиеся в Видлицу суда поспели вовремя: невесть откуда навалились финские гидросамолеты, а потом подошли боевые катера врагов. Они все вместе провели бой по всем правилам сражений на воде. Десантники к тому времени успели высадиться, а шлиссельбургские военно-морские асы показали, как нужно сбивать невесть откуда взявшиеся гидросамолеты и топить боевые катера.
— Что это было? — спросил со своего флагмана командующий Эдик. — Откуда взялись эти гидросамолеты?
— Невесть откуда, — объяснил ему адъютант.
— Ладно, — кивнул головой Панцержанский. — Продолжим. Итак, что у нас тут имеется?
А имелась уже рукопашная схватка. Финны, красные и белые, разобрались по группам и ожесточенно принялись уничтожать друг друга всем подручными средствами. Белых, впрочем, было больше. Это вызывало определенную тревогу.
Тойво с отделением верных товарищей решил обойти разгорающееся сражение и обходным маневром зайти врагам с тыла. Ему в голову пришла мысль скоординировать корабельную артиллерию: не то, отогнав финскую поддержку с озера, они лупили со всех корабельных орудий, куда попало. В солдат стрелять не рекомендовалось, потому что разобрать, где наши, а где ненаши было решительно невозможно. Вот поэтому они установили в виде мишеней все видимые с озера дома местного населения. Толку от этого не было никакого, разве что горе для селян.
Короткая схватка с обслуживающим персоналом склада боеприпасов завершилась победой людей Антикайнена. Кто-то из красногвардейцев крикнул, что красные на подходе, сейчас всех возьмут в плен, потому что они окружены, так что сваливайте подобру-поздорову. Языкового барьера не было, поэтому лахтарит, посовещавшись, убежали соединяться с теми финиками, которым окружение не грозило.
Тойво надумал поднять над складом какое-нибудь полотнище, чтобы привлечь внимание канониров и вызвать огонь на это, почти невидимое с озера строение. Нужен был большой взрыв, чтобы все белые поняли, что наши наступают со всех сторон. Один из бойцов раздобыл под это дело простынь из соседнего дома. Однако белый флаг — это знак капитуляции. Может, купятся на него артиллеристы и не будут палить.
— Давайте на простыне что-нибудь нарисуем! — предложил сообразительный красноармеец.
— Чем — кровью, что ли? — спросил другой.
Конечно, крови в этот исторический момент проливалось изрядно, но как-то душа не лежала к ее использованию таким вот образом. Тем временем в складе обнаружилась банка красной охры — смеси безводной окиси железа с глиной. Этой краской красили сараи, да и дома по причине доступности и дешевизны.
Хорошо, теперь возник вопрос: что рисовать-то? Красный крест — подумают, что госпиталь, красный квадрат — подумают, что Малевич халтурит, под Красное знамя косит.
Тойво макнул в краску кисть из мочала и нарисовал посреди простыни жирную красную точку.
— Это что? — спросил его товарищ.
— Это мишень! — твердо сказал Антикайнен, потом они привязали белое полотнище к шесту и воткнули его в крышу на коньке.
— Что такое? — тотчас же уставился в бинокль на появившийся флаг командующий с флагмана.
— Японцы, товарищ командир! — ответил адъютант. — Цусима!
— Ах вы ж, япона мать! — взвился Панцержанский. — Только этой сволочи здесь не хватало! Весь огонь на японцев!
Вестовой матрос отсемафорил комендорам, те взревели своим артиллеристам:
— По японцу товсь! Огонь!
Антикайнен успел с товарищами удрать на безопасное расстояние, как один из первых выстрелов накрыл склад. Тот, не мешкая, взлетел в воздух. Это было громко, это не могли не заметить все противоборствующие.
— Васька, Ванька, Вахтанг! — на русском языке закричал Тойво, едва грохот взрыва смолк. — Обходи лахтарит справа!
— Колька, Костька, Котэ! — тоже на русском прокричал другой красноармеец, поняв задумку комиссара. — Заходи слева!
— Андрейка! Антошка! Анвар! — подхватил еще один красноармеец. — Наваливайся сверху!
Финны, конечно, смекнули, что у них в тылу образовались веня-ротут (русские крысы), да еще и каких-то грузин с собой приволокли. Так Сталин тоже грузин! Значит, это его гвардия! Все, дело — швах, надо срочно
