грязные методы, а все старые договоры были брошены в огонь, – Бестия говорила спокойно и размеренно, словно рассуждала о чем-то далеком, не относящемся к ней. Но следующую фразу произнесла со смехом: – Самое смешное, что они сами приближают свою гибель, заставляют объединиться против себя абсолютно всех. Ты и твоя шайка – ярчайший тому пример.
Забавная оговорка. Очевидно, Бестия себя к благородным не относит, не смотря на фамилию.
– Ты преувеличиваешь, – неожиданно горячо возразил наставник, судя по звукам, он стал ходить из стороны в сторону. – Да, сейчас благородные ослабли, а многие рода выродились, поэтому они действуют опрометчиво... Но это не повод играть похоронный марш!
– Аристократов в два раз больше, чем вольных. Лет через тридцать-сорок установится паритет. Кончено, если кто-то не устроит очередную резню. Сам знаешь, это любимое развлечение старших. Мы хотим, но не способны переварить или сожрать такое количество магов. В мирное время просто вытеснят числом.
– Ладно, про эфир, земли и деньги говорить не буду. Лучше тебя знаю ситуацию. Но что со знаниями? Монополия на них все еще у нас!
«У нас»? То ли Сайрус переигрывает, то ли все еще считает себя благородным.
– Университет отстаёт в ментальной магии от Кадаверов на десятилетия. Я узнавала, когда пыталась вылечить Омфиса. Твой мальчик гений, но он берет свои знания из их трудов, я права?
Сайрус ничего не ответил, но я думаю, что он сжал кулаки.
– Роду повелителей мертвецов семьсот лет. Университет основали век назад. Получается, что за год профессора на кафедрах узнают о магии в семь раза больше, чем любая семья. Лет через тридцать менталистика шагнет гораздо дальше, чем при Кадаверах. Я молчу про артефакторику и боевую магию. Там прогресс идет гораздо быстрее. Теперь ты понимаешь, почему я убедила Атона, что этот союз выгоден нам?
– Ты хочешь продать знания, пока они чего-то стоят. И обменять поддержку безродных на привилегии, пока их не отобрали силой.
Хлопки в ладоши и смех. Но в нем совсем нет радости.
– Не думай, Сай, что ты уникален. Даламар тоже собирает вокруг себя магов. Есть еще несколько мелких партий вольных. Все они не любят аристократов, хотят знаний и власти. Мы не можем победить, поэтому откроем дверь и проведем через нее всех желающих. Нилеи выживут и станут сильнее.
О да, этот дивный род и его два стула.
– Думаешь, король это позволит? Сменить уклад… – начал Сайрус, но его перебили.
– Аристократическая вольница сидит в печенках у Вильгельма, Карла и Витольда. Пока вокруг были одни враги, требовались боевые маги. Тогда нас любили. Но сейчас другое время. Любой король будет рад прижать нас к стенке. Аморфные безродные, зависящие от нескольких лидеров, гораздо интереснее монарху.
– Любопытная версия. Но я вижу ситуацию по-другому: благородные понимают, что мир изменился. Скоро они забудут старые обиды, выступят единым фронтом, выжгут магией и калёным железом всех, кто будет против старого порядка. Не будет ни университета, ни академий. Детишек с талантом, вроде Маркуса, будут принимать в младшие ветви и септы, остальным – выжигать резерв и каналы. Сильным безродным и изгоям дадут шанс тихо умереть. Власть короля урежут. Если Аттано не истребят за все принесенные ими жертвы на благо королевства. Три мира зальют кровью, города будут лежать в руинах, а некрополи заполнят мертвецами. Не будет запретной магии и недопустимого оружия, будет лишь бездна, которая напугает самого Чужого.
– Поэтично, – спокойно оценила Оливия.
– И я хочу этого избежать. Сковать из ржавого лома меч и, держа его у цыплячьей шеи, договориться о мире. А если не получится… Что ж, хотя бы продать свою жизнь подороже. Как Адриан.
– Я же говорила, это была разовая акция, которая… – зашипела Оливия Нилей, но ей не дали договорить.
– Найдут новый повод или причину. Обвинят нашу группу в попытках повторить успех фараонов. Новая чистка, которая перетечет в резню. Сейчас любая искра спровоцирует пожар.
– С этим не спорю.
На этом воспоминание оборвалось.
«Как тебе? По-моему, миленько!» – ехидно заметил Янус.
«Если хоть одна из сторон говорит правду. В излишней честности я не могу обвинить ни Сая, ни Оливию. Уверен, в этом диалоге больше лжи, чем правды, раз нам дали его услышать», – мрачно ответил я.
Но новую информацию надо обдумать. Только завтра. Сейчас мой мозг на это просто не способен.
Увы, моим планам не суждено было сбыться. Едва я вышел из комнаты, столкнулся с Омфисом Нилеем.
Не такого «доброго утра» я хотел.
Я посмотрел в глаза благородному магу. Уверен, он сейчас начнет предъявлять мне обвинения. Что ж, мне есть чем ответить.
Мой невольный пациент вздрогнул и сделал шаг назад.
– З-здравствуйте, м-мэтр Кайлас, от всего сердца хочу пожелать вам…
Благородный выдал длинное сложное приветствие. Каждое слово он говорил так тщательно, словно от этого зависела его жизнь.
«Кажется, он тебя слегка боится. Даже не знаю почему», – рассмеялся Янус.
Я мысленно вздохнул.
– Прошу прощения, как я могу к вам обращаться? – начал я издалека.
Да, титулы я запомнил, но есть ли он у мага?
– Великолепный вопрос, мэтр. Для вас я просто Омфис. И буду им, когда унаследую графский, а позже и герцогский титул.
Если я ничего не путаю, то для меня это должно быть большой честью. Как и обращение мэтр.
– Хорошо. Чего вы хотите от меня, Омфис? – сложив руки на груди, спросил я.
Если что-то пойдет не так, я всегда смогу его вырубить. Оставил бомбу в его голове. И за это мне прилетит от Бестии. Чем-нибудь смертельным. Так что лучше до такого не доводить.
Парень молчал около минуты, потом задал вопрос в лоб:
– Что вы хотите за мое полное исцеление?
– О чем вы? – я сделал вид, что не понимаю.
– Мэтр Кайлас, я знаю, что вы намеренно не стали доводить до конца мое лечение. Это ваше право, я все понимаю, – заискивающим голосом сказал Омфис. – И я согласен заплатить любую цену за новую операцию. Просто назовите ее.
– Думаю, ты не можешь решить этот вопрос, мальчишка, – неожиданно вмешался в нашу беседу третий участник.
Омфис вздрогнул и с ужасом посмотрел на Оливию, которая подошла к нам.
– Мэтресс, я…
– Нарушил постельный режим. Возвращайся в кровать. Это приказ! – рявкнула она.
Правая рука Омфиса дернулась. О себе
