я никогда не слышал. То, что моя мама была русской иконой, — это старая новость, но она никогда не была любительницей похвастаться. То, что она много сделала для того, чтобы вдохновить молодых женщин на танцы, тоже не новость, но то, как она убедила власть имущих, что может выводить детей на самую большую сцену в России и танцевать с ними, я не знал. Я легко могу представить себе, как мама улыбается, помогая девочке принять правильную позу, прежде чем подняться на носочки и сделать первый шаг.
Выйдя из машины, я оглядел стоянку, думая о том, что есть еще одна особенная балерина. Я посмотрел второй раз, двигая головой чуть медленнее, чтобы убедиться, что не проскочил мимо машины Клары. Мой взгляд упал на часы на запястье. Она никогда не опаздывала.
Пожав плечами, чтобы стряхнуть все плохое с себя, я пошел в дом искать Юрия. Возможно, она позвонила, чтобы сказать ему, что решила взять день-другой, чтобы убедиться, что с бабушкой действительно все в порядке. Конечно, я только что покинул их дом и не видел Клару.
— От нее ничего не слышно, — сказал Юрий, открывая бутылку с водой, которую я взял по дороге на репетиционную площадку. — Я думал, она с тобой.
— Нет. — Я посмотрел на сцену и увидел пустое место, на котором должна была стоять балерина, одетая в купальник, на ногах — подаренные мной балетки, а светлый хвост слегка покачиваться, следуя сложным шагам хореографии Юрия. Я был уже на полпути к своему кабинету, когда обернулся. — Привет, о чем ты хотела поговорить со мной вчера вечером?
— Звонил какой-то парень, расспрашивал о Кларе, — сказал Юрий.
— Репортеры звонят постоянно…
— Правда? — сказал Юрий, закатив глаза так же язвительно, как и его тон. — Поверь мне, я в курсе. Он не делал вид, что хочет знать что-то, кроме ее личной жизни. Ничего о балете. На самом деле он намекнул, что она не прочь трахнуть босса, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. — Он сделал паузу и окинул меня долгим взглядом, но я не клюнул. Наконец, он пожал плечами. — Мне показалось… ну, не знаю… не в тему, наверное.
Юрий был опытен в отбивании любопытных репортеров, но при этом знал, как пройти тонкую грань, ведь нашей компании точно не нужны обиженные репортеры, пишущие плохую прессу. — Что ты ему сказал?
— Предложил ему позвонить в пресс-службу и договориться об интервью.
Я кивнул. — Сообщи мне, если он позвонит еще раз, — проинструктировал я.
— Обязательно, — сказал он и, сделав последний глоток, выбросил бутылку в мусорное ведро, после чего хлопнул в ладоши и повернулся к сцене. — Перерыв окончен, приступайте ко второму акту.
Я продолжил путь к своему кабинету. Мое нутро начало подрагивать, и я понял, что что-то не так.
27
Клара
Доехав до последнего поворота на улицу, ведущую к дому, я выбросила в окно очередной план. Даже если бы мне удалось найти какую-то огромную сумму денег, чтобы попытаться откупиться от него, Николай рассмеялся бы мне в лицо. О, он все равно взял бы у меня деньги, но, скорее всего, использовал бы купюры для прикуривания своих сигар, чтобы показать мне, что его нельзя купить — по крайней мере, на мои деньги. У него были все необходимые средства, а если нет… что ж, достаточно было щелкнуть пальцами, и кто-нибудь нашел бы для него необходимую сумму, какими бы незаконными ни были его доходы.
Задохнувшись, я осознала, что затаила дыхание, пока не подъехала достаточно близко, чтобы увидеть, что у моего подъезда нет машин. Ни солидного черного Audi, ни вычурного серебристого Lamborghini не загораживали мне пространство. Поблагодарив звезды за то, что Алека здесь нет, и поверив, что Николай останется в "Дрейке", если, конечно, я не появлюсь, я взяла сумочку и телефон, чтобы успокоиться. Судя по маленькому экранчику, у меня было меньше пятнадцати минут, чтобы переодеться и добраться до отеля.
Хотя, конечно, Николаю было наплевать на то, что на мне надето, да и вообще он не позволил бы мне долго оставаться в одежде… Я была уверена, что моя одежда будет порвана, пока я буду нести свое наказание… наказание, необходимое потому, что я решила уехать. Что ж, на этот раз я сделала другой выбор, который грозил сломать меня до неузнаваемости.
Но нет, я была еще сильнее, чем в ту ночь четыре года назад. На этот раз я не позволю затянуть себя в зависимость. Я не сомневалась в этом. Это было выживание, и ничего больше. Я не позволю этому человеку стать моим наркотиком.
Только не снова.
Глядя на дом, который я превратила в свое жилище, я позволила всему, от чего я отказывалась, пронестись в моей голове. Балет Волкова, доверие людей ко мне, мои отношения с Алеком…
Алек.
Естественно, Алек. Я должна была отказаться от него, чтобы пройти через все это. Я не могла тащить его за собой. Одно дело — отказаться от собственной карьеры, я это уже делала и пережила, но стоить ему его театра… стоить тех, кто зависел от него и Юрия… Я никак не могла этого сделать. Я могла быть эгоисткой, когда дело касалось меня, но не Алека. Я полюбила его, заботилась о нем. Я не могла втянуть его в ад вместе с собой. Это была не его битва. Это была не борьба Юрия или кого-то еще, кроме меня.
Я должна была держаться одной.
Мне очень не хотелось думать о том, чтобы отказаться от Алека, но он ни за что не захочет меня, если я уйду к Николаю. Даже если он мог простить мне бессмысленный секс, как цену, которую я должна была заплатить, чтобы держать Николая подальше от моей бабушки, Алексей никогда не смог бы простить мне отказ от обещания не уходить из компании.
Он поверил в меня, привлек в театр, а я рисковала потерять все. Я понимала это, но все равно не могла остановиться. Я должна была это сделать, и не было ничего достаточно сильного, чтобы удержать меня от этого выбора. Но я не могу… не хочу, чтобы из-за меня пострадал другой человек.
Без Алека я ничто. Без него я бы полностью рассыпалась. Не было бы никакой основы, на которой я могла бы существовать. Снова и снова я пыталась оправдать свои действия. Повторяла одни и те же мысли, отчаянно надеясь, что как-нибудь все исправлю. Но это было неправильно. Я понимала, что это неправильно.
