молоденькие, языки показывали… а потом махали ладошками и заливались озорным и в то же время смущенным смехом:
— Тю… Шо я, як сказилась!
Самой главной заводилой у них была бабулька лет восьмидесяти. Ее приводили на посиделки два внука, под руки. Она шаркала, едва передвигая ноги. А голос был молодой, звонкий…
Юлька просто онемела от удивления, когда бабуля подхватила свой куплет и вдруг в запале вскочила на ноги, прошлась по кругу, подбоченясь и потряхивая плечами…
Топится, топится в огороде баня…
Женится, женится мой миленок Ваня.
А мой Ваня женится, ну а мне не верится!
А как обвенчается, любовь наша кончается…
И Юлька думала, что сбежит этот Ваня из-под венца, потому что не сможет устоять против такого задора… Какой уж тут конец — только начало!
Домой возвращались в темноте. Единственный фонарь горел у конторы на площади, но Нюра привычно находила дорогу.
— Тю, то Коломийцы опять шавку отпустили…
И как только могла она разглядеть в непроглядной тьме колесящего вдоль заборов песика?
— Нюра, — не выдержала однажды Юлька, — а почему вы все по-украински говорите? И песни поете…
— Так мы ж все переселенцы, — пожала плечами Нюра.
— Откуда? — удивилась Юлька. — Из горячих точек?
— Тю на тебя! С каких точек!
— А откуда же ты родом?
— Так отсюда, — в свою очередь удивилась Нюра. — Дед мой с бабкой сюда приехали. Здесь у нас все с Украины. Сосланные.
Нет, Юлька, конечно, знала о массовых репрессиях и переселениях. По у нее в голове не укладывалось, почему местом ссылки стал этот прекрасный благодатный край.
— Так то сейчас окультурилось, — пояснила Нюра. — А раньше тьмутаракань была, одно слово — Сучан. Сучья жизнь.
Сучан… Что-то знакомое… Ах, да… Мандельштам!
Нюра бережно вынула из шкафчика обернутый в газету томик.
Она задернула шторки на окнах и понизила голос.
— Идите сюда, девоньки, что покажу… Только не болтайте никому.
Она раскрыла книгу, и с титульного листа на Юльку глянул портрет… Осипа Мандельштама.
— Он тут тоже в ссылке был, — просвещала их с Валечкой Нюра. — Его Сталин за стихи… — Она выразительно махнула рукой.
Юлька с Валей переглянулись.
— Нюра, — осторожно сказала Юлька. — А чего ты боишься? Его теперь в школах учат. Почему ты говоришь шепотом? Смотри: издательство «Советский писатель», семьдесят восьмой год. Этой книжке скоро двадцать лет.
— Привычка, — улыбнулась Нюра. — Отец с мамкой так говорили. Шторы задернут и шу-шу, шу-шу…
— Я тоже люблю Мандельштама, — сказала Валечка. — Я в театральное поступала, его читала. Только провалилась…
— Так его петь надо! — воскликнула Нюра.
— Петь? — хором изумились девушки.
— Ну да… — Нюра подперла ладошкой щеку и уставилась в стену над их головами. — Ну… вот это…
Мы с тобой на кухне посидим…
Сладко пахнет белый керосин…
Острый нож, да хлеба каравай…
Хочешь, примус туго накачай…
Она вздыхала в конце каждой строчки. А мелодия была по-народному тягучей, похожей на те, что пелись вечерами на поселковой площади.
Голос у Нюры осмелел, окреп и оказался таким сильным и звучным, что Юлька вдруг вспомнила девочку из ночного бара, которую снимала когда-то для новостей.
Тогда она считала, что сделала открытие, нашла новую звезду…
Но Анечка не выдерживала никакого сравнения с сучанской поварихой Нюрой. Нюра враз затмила бы ее, окажись они на одной сцене.
Только Нюрина сцена была здесь, на маленькой беленой кухне… И эта песня была о ее жизни…
А не то веревок собери
Увязать корзину до зари,
Чтобы нам уехать на вокзал.
Где бы нас никто не отыскал…
Юлька сбегала за Костей, привела его с камерой, просто невозможно было упустить такой случай.
Нюра немного поломалась, потом выпила поднесенную Костей рюмочку и махнула рукой:
— А! Снимайте! По телевизору покажут?
— Покажут, — заверила Юлька.
— Вот и пускай эти профурсетки поучатся, как петь надо, — решила Нюра. — А то ни ноту взять, ни борща сварить не могут! В самом «Смаке» вышла одна, так ленивые вареники лепила. А еще с Украины! Позорище…
И они отсняли целую кассету этих странных, прекрасных, щемящих душу песен…
— Ну, Юлька, у тебя просто нюх на выгодный материал! — похвалил Костя.
— Само собой получилось, — поскромничала Юлька.
Но она уже предвкушала, как удачно это все смонтируется. Надо только продумать комментарий…
Их японский микроавтобус наконец-то починили, и они вырвались из «плена», торопись к следующей точке намеченного маршрута — далекому прииску.
Юлька смотрела в окно и не могла понять, как может так быстро меняться природа.
Только что был маленький кусочек Донбасса, расположенный в теплой долине, а уже к стеклам автобуса вплотную подступают массивные кряжистые кедры. Настоящая тайга…
Прииск шестнадцать-бис собирались закрыть в связи с неперспективностью. Золота там добывалось — кот наплакал. Но он был единственным, который разрешили посетить съемочной группе.
Юлька мечтала об эффектных кадрах, этакой «золотой лихорадке», и очень расстроилась, узнав, что сезонная смена уже разъехалась по домам.
— Ничего, — утешал ее Костя, — тебе сторож песенку споет. Арию. «Люди гибнут за металл…» Представляешь, как актуально? Какая находка!
— А там есть телефон?
— Тьфу! Урбанистическое дитя! Вот лично я без этого трезвона отдыхаю, — заявил Костя. — В «Останкино» осточертело. Расслабляйся, мать. Учись слушать тишину.
Прииск был обнесен высокой оградой, только часовых не хватало.
Узкая прозрачная речушка весело журчала по камням. Камни блестели на солнце, и так и хотелось наклониться и посмотреть повнимательней: а вдруг один из них золотой?
Съемочную группу встретили несколько бородатых мужчин в штормовках. И первым делом спросили:
— Спирт привезли?
Запасливый Костя потряс своим волшебным кофром, но тут же предупредил:
— Сначала все снимем.
Пока он выбирал точки для съемок, Юлька побежала в контору.
Слава Богу! На письменном столе стоит компьютер, рядом с ним телефон. Вполне современный аппарат, «Панасоник». И гудок есть. Как приятно увидеть в глухой тайге кусочек цивилизации!
Она быстро набрала восьмерку, московский код и номер Квентина в «Метрополе».
Тишина… Надо подождать, пока соединится… Интересно, что он сейчас делает?
В трубке раздалось глухое потрескивание, и незнакомый мужской голос сказал:
— Пятый. Говорите.
Может, она попала к дежурному по этажу? Квентин как раз живет на пятом…
— Алло! Простите! — закричала Юлька, прижав к губам ладошку. — Мне нужен мистер Квентин Джефферсон! Из пятьсот шестнадцатого!
— А, шестнадцатый! — донеслось до нее сквозь треск. — Кончай дурить!
— Алло! Это «Метрополь»? — надрывалась Юлька.
— Это «Хилтон», пять звездочек! — по хриплому хохоту было понятно,
