знаю его с института, и таких вот милых мордашек, – обводит в воздухе моё лицо пальчиком, – видела десятками. – Выпрямляется, удовлетворённая собственной речь и удаляется, оставив меня наедине со словами, произнесёнными с определённой целью.
Цель достигнута. И в доказательство лишь сейчас чувствую, как по щекам скатываются слёзы, капая на листы и оставляя мерзкие расплывающиеся пятна. Ощущение, словно на меня вывернули ушат с тошнотворной массой. Хочется метаться и кричать. А ещё хочется спросить Ворона, чёрт возьми, «почему?». Именно этот вопрос остаётся чётким моментом в длинной и неприятной речи Яны, размывая всё остальное в памяти. Чувство собственного достоинства только что было растоптано дорогой красной туфелькой женщины, которая пришла сюда с одной целью – унизить меня. И я бы не согласилась с ней при условии, что заранее не была в курсе позиции и установках Ворона. Я ведь понимала, что человек, привыкший не задерживаться дольше одной ночи рядом с женщинами, вряд ли может измениться по щелчку и вдруг осознать, что ему нужна заурядная Олеся, не способная тягаться с теми, с кем он привык проводить ночи.
Разочарование омерзительно, но сейчас я испытываю нечто иное – злость на себя. Меня не обманывали, это я здорово так обманулась, решив, что я особенная, достойная мужчины, который задержался рядом со мной дольше оговорённого срока.
– Суд был непростым, – вздрагиваю, когда слышу голос Максима, а подняв голову, вижу его самого. – Что случилось? – напрягается, смотря на моё заплаканное лицо.
– Ты правда на меня поспорил?
Несколько секунд тишины и отсутствие удивления на его лице, подтверждают слова Яны.
– Кто тебе сказал? Спор был не на тебя. Да и вообще, это не было спором.
– А что было? – неожиданно выныривает надежда, которая жаждет, чтобы Максим опроверг слова партнёра.
– Яна предложила заключить партнёрский брак. Я отказался. Отец поддержал её инициативу, обосновав это необходимостью наследника, которому когда-нибудь перейдёт наше дело. Я сказал, что если и вступлю в брак, то хочу испытывать к избраннице хоть какие-нибудь чувства. Всё это было сказано, чтобы отец и Яна оставили меня в покое и не навязывали собственные установки, которые, по их мнению, самые верные.
– А при чём здесь я?
– Ни при чём. Мы просто хорошо проводим время, – осторожно ведёт пальцем по моей щеке, смахивая слезинки, которые уже почти высохли в надежде, что сейчас Ворон вновь подарит мне крылья, а вечером, закончив работу, мы вместе отправимся домой.
– То есть, я не та, к кому ты можешь испытывать хоть какие-нибудь чувства? – Ворон молчит, отводит взгляд, а затем делает глубокий вдох, показывая, что затеянный мною разговор ему неприятен. Но отчего-то именно сейчас хочется расставить все точки над i. – Для брака будет отобрана другая кандидатура?
– О браке я вообще не задумывался.
– Но спор поддержал. Сколько времени тебе дал отец?
– Месяц, – отвечает с присущим ему спокойствием. – Абстрактный временной промежуток. Не более.
– И всё же ответь: меня ты в качестве жены не рассматривал? – кожей чувствую, что зарываюсь с головой, вызывая раздражение Максима, но решаю спросить о том, что не давало мне покоя. И если всё разрушится сейчас – так тому и быть.
– Нам ведь с тобой хорошо вместе? – берёт мою ладонь, окутывая мягкими, плавными движениями, которые, по его мнению, должны успокоить. – Можно ведь просто быть вместе: проводить время, ужинать, принимать душ, смотреть фильмы и не загонять в установленные рамки то, что нас связывает.
– А дальше? – с трудом отвоёвываю свою руку, увеличив дистанцию и приготовившись к тому, что разорвёт меня в клочья. – Отношениям присущи стадии: влюблённость, пресыщение, охлаждение, воспитание терпения, желание служить, развитие уважения, истинная любовь. На какой из них мы с тобой?
– На той, что нет в твоём списке. Мне с тобой хорошо. Этого вполне достаточно, чтобы я хотел посвящать тебе своё время.
– А когда желание пропадёт?
– Не знаю. Может, это случится через неделю, а может, через месяц. – Равнодушно пожимает плечами. Чувствую себя старой затасканной игрушкой, которую купили, везде носили с собой, а затем просто выбросили, потому что увидели лучше. – Но чем реже ты будешь устраивать такого рода сцены, тем дольше продержится то, что есть между нами.
И сейчас я вижу перед собой человека, с которым познакомилась несколько недель назад у дверей своего офиса. Того, кто яростно поддерживал ненужность брака, семьи и чего бы то ни было важного в человеческой жизни. В какой-то момент мне показалось, что его убеждения дали трещину, в конце концов и он захочет чего-то уютного и родного. Ворон на верном пути, по миллиметру движется туда, где люди говорят «да» и «мы», определив для себя приоритеты. Но, возможно, он не достигнет финиша, застряв где-то посредине, а я не могу себе позволить бесконечно ждать.
– Я тебя разочарую: между нами ничего нет. Точнее, ничего из того, чего бы мне хотелось. – Голос становится твёрже, когда приходит осознание – я ошиблась, – опрометчиво приняв заботу Ворона за нечто большее.
– Если ты о браке и всех вытекающих из этого короткого слова моментах, то я не готов. Впервые в жизни у меня возникло желание задержаться рядом с женщиной. Этой женщиной стала ты. Это тот максимум, который я могу дать. Не заставляй меня переступать через собственные принципы.
– Аналогичная просьба, – тут же бросаю в ответ, вызывая его удивление. – Своими я не поступлюсь. На меньшее не согласна.
Тишина, отдаляющая нас друг от друга и показывающая, что мы сдались при первой же ссоре, неприятная до озноба, прокатывающегося по телу. Если что-то можно испортить одной ссорой, на самом деле и портить было нечего. И сейчас я как никогда понимаю, что лучше сразу, по живому, резко, больно, но вовремя. Пока не прирос к человеку, не вжился в него, не проник до такой степени, что разорвать связывающее вас, значит, лишить себя какой-то важной невосполнимой части.
Едва держусь, чтобы не разрыдаться. Максим, вероятно, приняв мою точку зрения, поднимается и молча покидает кабинет. Закрываю дверь на защёлку и сползаю по стене, бесшумно роняя слёзы. В моменты выяснения отношений с Даней я всегда корила себя за не вовремя сказанные слова, уверенная, что не произнеси я того или иного, не было бы размолвки. Но правда в том, что нужно говорить. С самого начала. Теперь я хочу, чтобы меня слышали. И пусть то, что будет сказано в ответ, тебя не устроит и подвергнет созданное разрушению, это случится раньше, чем ты уверуешь в иллюзию, которой не суждено сбыться.
Понимаю, что все мои мысли относительно Ворона были изначально верными, но, поверив и поддавшись чувствам, я
