ясно видела младшего Ваари: чаще всего он молчал, но рассказывать о том, что ему интересно, мог часами. И Леда готова была слушать его, затаив дыхание.
Ваари толком не помнил, как исчез. Он помнил, как решил дотянуться до утонувшей нити – утонувшей так много лет назад, что на том месте давно не было пирса. Помнил, как сконструировал свою версию ножниц: тонкие лезвия, которые вцепились в едва зажившее полотно Мироздания и которые он вмонтировал в ящик последними. Вихо Ваари построил опасную вещь, она должна была помочь ему открыть путь на ту сторону. Он собрал механизм из небесного металла и сообщил Дэси, что прекращает сотрудничество.
– Агате? – прошептала Леда, боясь спугнуть внезапную цепочку воспоминаний, которую Буян, казалось, поймал за хвост.
На ней снова был мундир Благого Когтя – она надела его и высохшую юбку прямо поверх белого костюма. Мундир она не застегнула – лето входило в свои права. Но облачившись в него, она опять задумалась о признавшем вину Расионе Деже.
Буян замер, а потом зафырчал и зашевелил щупальцами, почти по-мальчишески приподняв плечи.
– Агата? Нет, Агата…
Он вдруг замолчал, и Леда положила руку на его чешую – под светом звезд еще более холодную, чем прежде.
– Агата, должно быть, была второй.
– Второй? – так же тихо спросила Леда.
– Да. – Буян закрыл глаза, а когда открыл их, штормовой синевы в них стало еще больше. – Первой была сирена.
Теперь он вспомнил. Вспомнил, как полоснули лезвия и распахнулась голодная пасть Пореза. Голодная – потому что лампа в его руках тут же погасла, потеряв весь цвет. Ваари вернулся в дом и набросал все на первой попавшейся поверхности. Древние книжки говорили о силе светил, и Ваари не жалел себя. Он принес еще несколько ламп – просто чтобы проверить. Открыл крышку, и лиловые нити продолжили светить. Ваари не стал ждать и полез в Порез руками – это должны были быть его руки, родные руки, способные вытянуть угасшую нить с изнанки. Он вспомнил, как заработал механизм: одна из черных нитей, пойманная, словно бабочка, встала на место. Ни один механик не смог бы понять, как это работает. Ни один мастер. Нить встала на место, и Ваари почувствовал, как расцветает в его груди надежда, которую тут же оплели хлынувшие с изнанки пустые нити, прожегшие его, казалось, до костей.
Вихо Ваари перестал быть там, под громадой вырезанных Кракеном скал.
Буян очнулся уже на берегу – и услышал песню. Песню, которая звала его, но на поводу у которой он совсем не хотел идти.
Нити не любят, когда их тревожат. Неважно, что вы про них думаете: что они часть Мирового полотна, карманная магия этого мира или эхо соседнего, – они всегда дадут сдачи. Займут все ваши мысли, и вы сбежите из дома, лишь бы быть поближе к ним. Лишь бы держать их в руках. Врастут в вас буквально и фигурально, придут в ваши сны и превратят их в кошмары или в самые прекрасные на свете мечты.
Раймон Дэси мечтал о былой Инезаводи. В основном он мечтал о ней, потому что она приносила прибыль. Но еще и потому, что в той, похожей на рабочий муравейник Инезаводи из его воспоминаний все было просто и предсказуемо. Его жена была рядом, и дочери тоже: бегали по берегу, собирали ракушки, возвращались в дом на скале и смотрели на море. В те дни Дэси чувствовал, как под его ногами шевелится механизм прогресса, как добываются длины и длины магических нитей и звенят в тон тому золоту, что вскоре осядет у него в кармане.
Раймон Дэси скучал по тем временам так сильно, что позабыл: если вы преклоняетесь перед прошлым, это вовсе не значит, что люди, живущие под вашей крышей, отрекаются от настоящего. Раймон Дэси отдал бы все, чтобы шахты снова заработали. Он не думал, что этим «всем» окажется его семья.
Поначалу проекты этого малого, Ваари, впечатляли. Как и рекомендательные письма с его места учебы – неплохой школы в Двужилье, благородной и принимающей молодых людей лишь из самых уважаемых семей округи.
Раймон Дэси не сразу вспомнил его, а когда вспомнил, вцепился в Ваари с новой силой. Человек с целью был уважаем. Человека с такой эмоциональной целью было легко направить на нужный путь. Всего лишь указать на Порез как на потенциальный источник нитей. Обещать юнцу все, что он пожелает. И выкупить шахты.
Дэси не успел добраться даже до первого шага, когда его жена забрала дочерей и уехала за Хребет. Сказала, что больше не может выносить его одержимость этой дырой. Сказала, что даже мамин дом лучше этой «огромной особняковой могилы».
Раймон Дэси был уверен, что они вернутся – вернутся, когда он снова станет влиятельным и уважаемым и снова будет зарабатывать деньги. Им ведь пришлось купить ферму Жадаров, чтобы сводить концы с концами.
Инезаводь приходила в упадок, но Дэси боялся большого мира. Он не знал ничего, кроме тяжкого ремесла арендодателя: прежде он сдавал часть тоннелей под скалами для разработки, теперь сдавал фермерам их собственную ферму. Ваари вроде бы занялся чем-то дельным: расчертил схему шахт, набросал вычисления (хотя, откровенно говоря, Дэси и сам мог бы ему сказать, что день равноденствия подходит для таких дел). Пообещал открыть Порез, когда Дэси достанет ему ножницы.
Дэси, конечно, врал. У него были связи в столице, но никого, кто мог бы подойти к мастеру Цеха и попросить пару ножниц. «Тех самых». Когда Ваари понял, что его дурят, он пригрозил передать переписку Когтям. Или хотя бы дружинникам.
Ваари бросил угрозы прямо в лицо Дэси – выполз из своей норы, показал наглую смуглую морду в стенах самого красивого особняка этого города. А потом исчез. Поначалу Дэси даже обрадовался. Что оставалось? Нанять посредника для покупки земли. Стащить у Ваари этот его чудо-агрегат, которым он хвастался на последней встрече. Найти того, кто сможет с ним обращаться… кажется, Джарх, бывший Старатель, очень тосковал по старой работе. Да и в механизмах знал толк.
А потом пропала Агата.
Она приехала навестить его – и потому что беспокоилась, и чтобы получить благословение. Новый жених был не первым охотником за несуществующим наследством, и Дэси подулся для виду, а на деле присмотрелся. Расион Деж упоминал о корреспонденции с Ваари. Может, у него получится разобраться в его записях?
Дэси отправил Дежа в дом Ваари, чтобы тот забрал все его документы. Наплел о том, что это просьба Агаты.
Дэси знал, как она исчезла: так же, как и проклятый Кракер, посредник, что указал Дэси на зияющую в его плане дыру. Та часть шахт, что была отмечена на большой карте в доме Ваари, принадлежала семье Астарада.
Дядя завещал все своей пропащей племяннице, а та даже не явилась на похороны. Дэси подозревал, что Астарада подумывал связаться с подпольными мастерами, которые согласились бы чуть подкорректировать ее характер. Сделать послушнее и разумнее – такой, какой и подобает быть юной леди. Раймон Дэси совсем не удивился бы, если бы мисс Астарада сбежала от участи хуже смерти.
А после – удача. Девчонка отказалась от наследства в пользу Штормов. Частью шахт владел теперь Джарх… и Дэси готов был с этим смириться. А у Джарха прибавилось причин помогать ему – деньги привлекали всех. Продать эти земли и этот приходящий в упадок дом он не смог бы никому.
Но Астарада вернулась, и стало хуже: она оказалась ищейкой высшего ранга из самого Благого Корпуса.
С прежними Когтями договориться было легко – не нужно ничего искать и разнюхивать, все в Инезаводи спокойно. За небольшую плату. Пришлось приврать Жадарам, чтобы достать нужную сумму, но Раймон Дэси не переживал.
Он видел, как открывается Порез. Как истончается, трескается ткань между мирами – или как это все работает? Дэси было плевать. Лишь бы работало.
Первый раз был случайностью. В грот залетела сирена, которая лишилась голоса и повредила крыло. Тонкая линия Пореза засияла, расширилась, уперевшись в стенки своей искусно собранной тюрьмы и откинув крышку, и Дэси
