насторожила чекиста по-настоящему. Грыць не только стерпел, но даже согласился.
Старик зашёл с другой стороны, обвинил соратников Грыця в предательстве интересов своего народа. Привёл в пример гетмана Мазепу, семикратного предателя. В 1674 году Мазепа — посол гетмана Дорошенко, везёт в Турцию дар Султану — пленных левобережных казаков. Это раз! По дороге попал в плен и перебежал к гетману левобережья Самойловичу. Это два! Помог князю Голицыну судить Самойловича. Это три! Предал польского Круля и влез в доверие к Петру Великому. Это четыре! Впечатленный первыми победами короля Карла, сразу присягнул ему на верность. Это пять! Выкупил за секреты у Султана полит убежище в городке Бендеры. Это шесть! Предал Родину! Царь больше не доверял руководству Гетманщины, лишил её самоуправления, поставил русских администраторов, и ликвидировал ее независимость. Это семь!
В учительской по месту работы, Ван Ваныч общался с коллегами и существенно повышал меж предметный уровень своих познаний в различных сферах жизни. Уже в зрелом возрасте, будучи вдовым, закрутил роман с молоденькой историчкой, выискивал оригинальную литературу на темы альтернативной истории, стремясь произвести впечатление. В День учителя она осталась ночевать у трудовика, история приобрела огласку, историчка получила мужа, а ухажёр — насмешки за спиной. Ну и кучу исторических анекдотов на память. О гетмане- предателе в том числе.
Ван Ваныч, рассказывая историю предательства, старался быть столь же убедительным как ветреная историчка, от которой он биографию предателя узнал. Грыць слушал внимательно, а вывод сделал неожиданный. Для изображавшего раскаяние блудного сына логичной казалась поддержка обвинений в адрес предателя, а он выступил в защиту. Обычные доводы: слаб человек; не было выхода; на его месте каждый…
Спорили, пока не вмешался Дмитрий Фёдорович. Возник в своём кресле, вылез из него, подошёл к сидевшему верхом на стуле Грыцю и помахал перед носом руками. Никакой реакции.
Убедив Ван Ваныча в эксклюзивности общения, «тильки для тэбэ!» выругался матом. Приблизительно так: «Старый хрыч, ты что, не видишь игру? Тебя вербуют! Он идею национального превосходства на торжество разума меняет. Предательство во имя свободы! А Русь должна заплатить! По любому.
Продолжение дискуссии напоминало знаменитую казацкую фланкировку — завораживающую и бесполезную в бою.
Современник-украинец подобен матрёшке. На первый взгляд гарный хлопец с автоматом Калашникова. Стоит потереть наждаком реальности: «Град», «Торнадо», прикладная флористика «Гиацинтов», «Акаций», и обнаружишь легко ранимую шкуру идейного националиста, взывающего о помощи в борьбе с варварами. Не поленившись потереть ещё веерным отключением электричества и тепла, обнаружишь крысу, запускающую в личном погребе украденный из больницы электро генератор для подогревания присвоенной гуманитарки.
Глубже этого подвала спряталась почерневшая от запёкшейся крови, душа. Её нужно вытащить из тьмы, отмыть и взвесить.
«Ме́не, ме́не, те́кел, упарси́н» — слова, начертанные на стене Дворца вавилонского царя Валтасара незадолго до падения Вавилона. Переводится — «исчислен, взвешен и найден очень легким».
Картинка 13. Середняки У и Р ужинали-вечеряли вместе, за одним столом. Ещё вчера это казалось немыслимым, но и они были другими. При свете керосиновой лампы, стряхнувший синеву татуировок, «Жовто-блакытный» Грыць стал просто жёлтеньким. Ван Ваныч заметно повеселел, убрав в холодильник пачку масла с крохотной лягушкой Пумилио. До окончания собственного расследования. Скромный ужин из жареной на сале картошки украшали огурцы из трёх литровой банки. Подарок родителей учеников ботаника. Хрустели сухарями, которых предусмотрительный хозяин насушил килограмм десять. За этот день переговорили о многом, Грыць каялся не переставая, ругал бывших кумиров и хвалил гостеприимного старика, называя по-родственному дедом. Выпросил бутылку водки из запасов на чёрный день. Ван Ваныч мудро сообразил, что до такого дня можно не дожить, и не поскупился.
Дмитрий Фёдорович не имел возможности разделить трапезу ввиду нематериального телосложения, но с интересом наблюдал как собутыльники яростно стараются споить друг друга. В дело пошла вторая поллитровка. Однако ни одна из сторон не смогла добиться конкретных результатов. Казалось, запасов старика не хватит для выявления победителя. Этот оригинальный поединок был начисто лишён вульгарщины, типа «Ты меня уважаешь?» Оба участника обходились без штампов, которыми алкаши попроще заменяют застольную беседу. Расшифровка записи этого разговора крепко подвыпивших мужиков, если бы она была сделана, не могла отразить суть, слишком часто собеседники говорили одно, подразумевали другое, воображали третье. Словом, находились в пограничном состоянии, рискуя из реальности выпасть. Открывая третью бутылку, Грыць заговорил стихами. Казалось бы, обычное для пьяного дело:
Пролетевшие года, как булыжник мостовой,
Ни убавить, ни прибавить, и не унести домой.
Та брусчатка из желаний, добрых дел и начинаний.
Что мостили понемногу, превратилась в путь-дорогу.
Молодёжь по ней пойдёт, и свободу обретёт!
Чутьё старого чекиста сработало, привлечены были внутренние резервы, что позволило сделать вывод: Стихи Януса! А значит покойник может оказаться неподалеку. Кто-то же навеял их Грыцю. Развивая мысль, учёл негативное влияние алкоголя в крови, и действовал очень осторожно. Зевнул на всю ширину улыбки, сохранив её, уронил седую голову на стол. Засопел с переливами, с задержкой выдоха, на грани храпа. Грыць засуетился, спохватился, поднатужился, и отволок собутыльника на диван. Затем нетвёрдыми шагами проследовал в санузел.
Ван Ваныч отслеживал его передвижение по скрипу половиц, и брезгливо поморщился, реагируя на совершенно иные звуки из-за двери сортира. Грыць старался отрезветь!
В это время сотканный воображением Ван Ваныча совершенно трезвый «Образ» ощутил присутствие в сотканном для него Мирке кого-то нереального. Подобно БПЛА-разведчику попавшему в густой туман, он фиксировал «Облик», но не мог отождествить его с чем-то или кем-то известным. Следуя Кодексу бесплотных, напрягся и послал сигнал вызова «Свой-Чужой». Прочёл ответку: «Младший оператор Модрич просит вашего внимания». Как все бесплотные, аватар Л. Модрича был несколько старомоден в общении. Воображаемый Мир существует по своим правилам и Дмитрий Фёдорович быстро обрисовал Модричу ситуацию. Оператор не стал прерывать трансляцию гала спектакля. Таким образом происходившее стало известно ЦРМ и тем болельщикам, которые не успели его покинуть (в основном, игравшие на тотализаторе). История стала достоянием Вселенной.
Последний раунд
Дальнейшее развитие событий происходило вне рамочных условий эксперимента «Дуэль» и вообще, вне всяких рамок. Оперативная обстановка характеризовалась отсутствием информации о расположении, состоянии и намерениях участников. Супераналитик согласился с критическими замечаниями широкой общественности в свой адрес, и заблокировал каналы ввода-вывода, ушёл в себя. Объединившаяся для осуждения эксперимента общественность разбилась на фракции, группировки, и более мелкие объединения для решения насущных задач. Только небольшая часть задержалась в ЦРМ для расчётов с тотализатором. Они-то и увидели вновь вспыхнувший экран. Трансляция шла без ретуши Супераналитика, прямой эфир.
Картинка 14. Всё та же квартира в доме 19. На неприбранном столе светится керосиновая лампа,
