на их ноги.
Рэй растерянно огляделся.
— Слышала? По воде цвета бутылочного стекла поплыли прозрачные лепестки их недоумения. Вир, болтая ногами в воде, поморщилась.
— А Река-то в глубине холодная, чувствуешь? Ногам холодно.
Он целовал её ноги и бормотал:
— Сейчас будет тепло.
Вир нежилась в его ласках полных намёков и обещаний, не выдержав, она выдохнула:
— Хочу жёстко, как ты любишь!
Мир взорвался раскатами грома. Тёмные, облака закрыли всё, их раздирали багровые молнии. По Реке неслись почти чёрные волны с барашками пены, обещая опасные столкновения с подводными камнями первобытных инстинктов. Об эти камни можно было больно удариться, но при удаче скользить на их гладких гранях. Он зубами с силой впился ей в плечо, молнии пронзили их тела, она обвилась вокруг его тела.
— Ненасытная моя! — проурчал он. — Подготовимся к этому. Расслабься, а если не можешь — покусай меня.
— Ещё как могу и хочу! — возмущённо зашипела она. — Шаш-ша!
— Мой райз, — прорычал он.
Королева так и не поняла, сколько прошло времени, когда она очнулась от него и его свирепых ласк. Её голова — на плече Рэя.
— Другие стимуляторы! — раздался чей-то голос.
Королева, нежась на груди короля, поёжилась — возникло ощущение, как будто её кто-то колол или кусал.
— Рэй, мы придумали мир с комарами. Подумать только! А знаешь, это бодрит!
— Забудь, это уколы. Ты моя, никому не отдам! — прорычал король, его руки стали жёсткими, а он нетерпеливым и неистовым. — Как ты посмела, думать о ком-то кроме меня?! Как?! Ты. Моя!
Вир в конвульсиях сжалась вокруг него. Общий крик-выдох.
— Боже! Я даже не представляла, что такое возможно, — проговорила она с трудом, так как очень хотелось выть.
Они лежали на горячей отмели, куда их выбросила Река. Сухая трава, была похожа на золотой мех. Солнце слепило глаза, король наклонился и требовательно посмотрел на неё, Вир наслаждалась его лицом и синими глазами. Он полиловел от удовольствия, но всё-таки решил спросить, это для него было так важно, что он не мог даже дышать без этого знания.
— Скажи, королева, — он покусал её плечи, — кто я для тебя?
— Ты… — от его укусов, она немного поскулила, чтобы опять научиться говорить. — Ты любовь, нет больше… ты моя жизнь.
— В Реке не лгут, за что же это мне?! — он прохрипел это. Его сердце замерло, и он стал проваливаться в бездну.
Откуда-то издалека кто-то крикнул:
— Сердечные стимуляторы, обоим.
Вир прикоснулась губами к его губам и прошептала
— А как же любить долго? Ну же, единственный!
Рэй потрясённо смотрел на неё.
— Котёнок, ты… моя мечта, — и его пальцы начали танцевать в самых потаённых уголках её тела.
Очнулась Вир, от того, что течение в Реке изменилось. Она с потрясением рассматривала воду почти золотистого цвета, которая мерцала бликами мимолётных, не высказанных желаний.
— Как мы не тонем, непонятно! — удивилась Вир, нежась в огне его ласк, в голове рассыпались искры от его языка.
Она, покричав и повизжав, приняла решение, что надо стать той, кем называл её король, стать королевой, чтобы не только у неё крышу снесло, но и у него. Рэй захохотал.
— Уже, снесло! Мне кажется или похолодало?
Чей-то голос.
— Электрокамины сюда, и готовьте системы!
Потеплело. Вир опять отправилась в путешествие губами по телу своего короля, но теперь периодически пуская в ход зубы. Неповторимое сочетание укусов и уколов.
Река внезапно стала очень широкой, изменила цвет на чёрно-зелёный. Какие-то багровые полосы, пахнущие пряностями и кровью, поплыли по реке, Рэй застонал и чуть не захлебнулся в Реке от переживаемого им, но выплыл.
— М-м-м, я тоже так могу, — прошептал он.
Он стал делать это так, что королева, чуть не потеряла сознание. Спасло, то, что Рэй пожалел её, и его когти прочертили кровавый след по плечу, а язык, вылизывающий рану, помог спастись от безумия. Изощрённое сочетание наслаждения и боли. Только эти багровые и алые водовороты боли в их чёрно-зелёной Реке, не дали им утонуть.
— Господи! Рэй, я слышу музыку! — прохрипела Вир.
Король прислушался, и удивился, он тоже слышал эту музыку. Его королева так блаженствовала, что извлекла из памяти, эту музыку. Ощущения были почти запредельно выносимыми, и его когти опять прочертили кровавую полосу, чтобы она чуть отвлеклась.
Багровые полосы на воде стали сливаться, и Река опять изменила цвет. Они почти не двигались, а вода чуть покрывала то, на чём они лежали. Вир никак не могла понять, где находятся. Неожиданно поняла, что это маленькая набережная на берегу ароматной пахнущей пряностями сине-багровой Реки.
— Нравится Река? — пророкотал он.
— Схожу с ума от восторга! — выдохнула она и чуть не утонула в его ласках чёрных, как небо ночью, поцелуи сверкали, как звёзды. Холодный мрамор облицовки берега, упоение от него и ритм музыки заставили её пережить катарсис. Очнувшись и решив, что он тоже должен испытать это, она свирепо цапнула его зубами и завопила.
— Вместе! Давай, жёстко!
Рэй смело вошёл в её сознание и зарычал от удовольствия. Они оказались на покрытой аквамариновым мохом лужайке, туман позволял видеть только друг друга, рядом текла шоколадная Река с багровыми полосами. Вир практически забыла слова и мурлыкала, как райз. Он на секунду отстранился и хищно прищурился.
— Вкусно, — и стал слизывать её кровь со спины.
— Мало! Шаш-ша! — зашипела она, постанывая от боли и эйфории.
И они скатились в алую Реку, по ней плыли огненные листья запредельных эмоций, на один из листов Рэй выбросил её и, зарычав, попытался её вколотить своим телом в этот лист. Переживая катарсис, она закричала:
— Да-а-а!
Его зубы на груди, боль, переходящая в экстаз, его рык-стон. От переживания организм пребывал в исступлении
— Невозможно, это невозможно перенести! Ррау! — взвыла она, как райз.
— Громче, котёнок, громче!
Очухалась от того, что кто-то её колол.
— Рэй, опять колют.
— А-а, не обращай внимания. Это наш мир, нам не могут сделать плохо, — он нежился от её пальцев, перебиравших перья на его голове.
— Знаешь, в нашем мире так мало тепла. Всем нужно лето.
— Ты замёрзла? Я расстроен! — он заглянул ей в глазах и стал проваливаться в омут, куда его манило её вожделение.
— Исправь!
Его горячее тело вдавило её в тёплый мех. Она удивилась и осмотрелась, всю поверхность Реке покрывал нежный серебристый мех.
— Это ты придумал, такую Реку? — она, поджав ноги, уселась на синий почти прозрачный листик недоумения, гладя рукой нежный ворс меха.
— Понравилось? — он упал в Реку на спину и поманил её. — Смотри, как мягко!
Его руки соперничали по нежности с этим мехом.
— Твои руки…
