— А где ты собираешься гулять? У меня нет сада, и ты это знаешь.
— Я прокачусь по Гайд-парку в карете с задернутыми шторками, — сказала Хелен. Действительно, все в Лондоне считали, что она находится на водах в Бате, и Хелен не должна была забывать об этом. — Я не сяду за фортепьяно, Рис, как бы тебе этого ни хотелось, пока не почувствую себя лучше.
— Так давай отправимся на прогулку вместе, — легко согласился он. Казалось, ничто не могло испортить его хорошего настроения. — В сущности, это прекрасная идея! Я буду напевать тебе арии, которые уже знаю наизусть, а ты скажешь мне, что думаешь о них.
Хелен схватилась за голову.
— Убирайся вон, — глухо промолвила она. — Вон, вон, вон!
— Знаешь, мне очень нравится твоя прическа, — с озорной улыбкой заявил Рис. — Особенно этот хохолок на затылке. Он придает тебе воинственный вид.
— Вон, я сказала! — завопила Хелен, неистово зашлепав босыми ногами по полу.
Через час она спустилась к Рису с таким трагическим видом, как будто была одной из его несчастных героинь. Хотя ее роскошный синий костюм для прогулок стоил, пожалуй, больше, чем квакерская одежда для всех хористов в его новой опере.
Рис сидел за клавесином. При ее появлении он поспешно встал.
— Карета ждет во дворе, — сообщил он. — Кроме того, я приказал кухарке собрать корзинку с едой. Ты же еще не завтракала.
— Я не могу есть, — слабым голосом промолвила Хелен.
— В таком случае я все съем сам, — пожав плечами, заявил Рис.
Через полчаса они въехали под сень густых деревьев в запущенной части Гайд-парка.
— Я и не подозревала, что здесь существуют такие безлюдные места, — сказала Хелен, с восторгом разглядывая живописную местность.
Выйдя из кареты, они направились к зарослям по извилистой тропинке. Трава была такой высокой, что своими верхушками задевала нижние сучья огромных развесистых дубов. Между крапивой и чертополохом виднелись яркие соцветия маргариток, похожих на бравых солдатиков.
— Я никогда не встречал здесь ни единой живой души, хотя часто прогуливаюсь по этим тропкам, — промолвил Рис. — Светские люди предпочитают посыпанные гравием дорожки.
В некоторых местах нижние ветви дубов так низко нависали над тропой, что Рис и Хелен вынуждены были сходить с нее и огибать эти участки пути, ступая по изумрудно-зеленой траве и маргариткам.
Минут через двадцать до них перестали доноситься городские шумы, грохот карет, звон колоколов и крики торговцев.
— У меня такое чувство, словно мы уехали в деревню, — удивленно сказала Хелен.
Через несколько шагов деревья расступились, и они оказались на поляне.
— О Боже, как красиво! — в восторге прошептала Хелен, увидев перед собой пенное озеро белых звездчатых мелких цветов.
Выйдя на середину поляны, она наклонилась и нарвала маленький букет.
Обернувшись, Хелен увидела, что Рис все еще стоит у раскидистых деревьев. Выражение его лица было непроницаемым. Солнце ярко освещало крупные черты его лица, морщинки вокруг глаз, сведенные на переносице брови, пухлую нижнюю губу, ямочки на щеках…
Хелен почувствовала вдруг, как бешено забилось ее сердце. В этот момент она осознала, что в ее душе все еще жива та первая безумная страсть к Рису, которая заставила ее бежать из дома и без родительского благословения сочетаться с ним браком в Гретна-Грин.
Хелен едва не выронила цветы из рук.
Рис с невозмутимым видом подошел к ней и бесцеремонно уселся на траву, примяв цветы. Хелен молча наблюдала за его действиями. Она была не в силах что-либо сказать. В течение девяти лет Хелен старательно убеждала себя, что ее безумное увлечение Рисом Холландом было всего лишь наваждением, кратковременным помрачением рассудка. Однако теперь она поняла, что все обстояло гораздо серьезнее.
Все еще находясь в полной растерянности, она помогла Рису расстелить скатерть на траве и выложить на нее из корзинки куски цыпленка, пирог, фрукты и бутылку вина.
Впрочем, она отказалась пить вино.
— Твои волосы похожи на собачью шерсть, — ухмыляясь, заявил Рис. — На красивую ухоженную шерсть.
Он взял куриную ножку и начал обгладывать ее жадно, словно дикарь. Время от времени Рис бросал на Хелен озорной взгляд, от которого у нее замирало сердце. Перед ее мысленным взором невольно возникла его мускулистая широкая грудь, скрывавшаяся сейчас под белой рубашкой.
Наблюдая за мужем, Хелен вдруг поняла, что тоже хочет есть. Поставив тарелку с цыпленком себе на колени, она попыталась резать его ножом.
— Не утруждай себя, — лениво сказал Рис. Развалившись на траве, он чувствовал себя не менее комфортно, чем в своей гостиной. — Хелен, обгладывай косточки, и дело с концом!
Она бросила на мужа презрительный взгляд.
— У меня нет привычки есть руками, — заявила она. — Меня отучили от этого еще в раннем детстве.
— А кто тебя видит? Здесь никого нет, кроме тебя и меня, а мы старая супружеская пара.
Старая супружеская пара! От этих слов веяло покоем и уютом, а Хелен было некомфортно рядом с Рисом. В особенности ей мешали покалывание во всем теле и странные ощущения внизу живота. Рис сбросил сюртук и закатал рукава рубашки. Хелен не могла отвести глаз от его смуглой кожи.
— Где бы ты ни был, ты постоянно раздеваешься, — с упреком промолвила она, бросив на мужа колючий взгляд.
Как он смеет находиться в прекрасном расположении духа, когда она страдает от жары и голода?! Солнце припекало ей спину, и Хелен поняла, что оделась не по погоде. Ее изящный короткий синий пиджачок был слишком теплым.
Рис наклонился к ней, и Хелен невольно отпрянула. Близость мужа повергала ее чувства в смятение.
— На вот, поешь, — сказал он, поднося куриную ножку к ее рту.
— Я же не могу! — вскричала она, однако голод давал о себе знать.
У Хелен заурчало в желудке. Рис засмеялся:
— Ешь, не ломайся, никто тебя не видит.
— Ты меня видишь, — продолжала упрямиться Хелен.
— Я не в счет, — сказал Рис, бросив на жену многозначительный взгляд, от которого у нее все затрепетало внутри. — В этом и заключается прелесть брака.
Она откусила от ножки. Цыпленок был великолепно приготовлен. Его мякоть хорошо пропиталась лимонным соком.
— Как вкусно, — пробормотала Хелен и откусила еще немного.
— Я не зря хорошо плачу своей кухарке, — с довольным видом сказал Рис. Оторвав полоску куриного мяса, он поднес ее ко рту жены.
От его мягкого бархатистого голоса у Хелен сладко заныло сердце. И когда он отодвинулся, Хелен едва не вскрикнула от разочарования.
— Моя идея заключается в следующем, — заговорил он. — Я хочу, чтобы действие второго акта оперы разворачивалось не в пуританской деревне, а при дворе. Понимаешь? Принцесса покинула своего возлюбленного, капитана Чартериса, а его пытается соблазнить другая дама.
