так будет, и все. Он понял, что свернул с дороги неспроста, повинуясь не просто интересу к женскому полу, а по велению судьбы. Барон спешился.
– Я с небольшим отрядом держу путь в одно из своих новых владений. Сегодняшняя погода не очень располагает к ночевке в дороге, и я позволю себе смелость просить вас, госпожа де Ла Мэр, впустить нас переночевать у вас в замке.
– Видимо, вы были уже осведомлены, что Шос – владения Ла Мэр?
– Не буду скрывать – да. Один крестьянин указал нам дорогу к ближайшему замку, и им оказался ваш Шос.
– Что ж, я думаю, мой отец, граф де Ла Мэр, не откажет вам в гостеприимстве. Пойдемте, я тоже немного замерзла, и пора домой.
– Вы часто совершаете подобные прогулки? – спросил барон, шагая рядом с Кристабель и ведя в поводу лошадь.
– Раньше, пока было тепло, почти каждый день, а сегодня, если бы не необходимость, я бы не вышла и вы меня не встретили.
– А что случилось?
– Наш пес Жермен каким-то образом нашел лазейку, перебрался за стену и убежал к реке. Я со служанками пошла его ловить. Жермена кое-как поймали, а я задержалась. Вот и вся история.
– Вы, видимо, очень любите своего пса!
– О да! Жермен нам как член семьи!
Де Мо махнул рукой своим людям, чтобы они следовали за ним. Те быстро подскакали, и барон представил им Кристабель. Воины почтительно приветствовали графиню. Ариберт, незаметно для Кристабель, сделал барону похотливый жест, и глаза его загорелись недобрым огнем. Де Мо, также незаметно для Кристабель, показал оруженосцу кулак. Тот усмехнулся.
Вся компания приблизилась к открытым воротам Шоса. Стражники по первому слову Кристабель пропустили гостей. Де Мо с людьми остался во дворе замка, а Кристабель пошла сообщить о них отцу.
Вскоре граф де Ла Мэр сам спустился поприветствовать гостей и пригласить их под свой кров. Барон де Мо кратко рассказал, как он очутился в этих местах. Граф пригласил барона отужинать с его семьей, и тот с радостью согласился. Де Мо был необычайно молчалив, и супругам де Ла Мэр стоило больших трудов его разговорить. Его спрашивали о столичной жизни, о королевском дворе, но барон хоть и отвечал с любезной улыбкой на эти вопросы, но часто невпопад, и было видно, что он о чем-то напряженно думает. Граф первым прекратил расспросы, объяснив себе поведение гостя усталостью с долгой дороги. Луиза де Ла Мэр, напротив, продолжала осаждать барона всевозможными вопросами. Кристабель, занятая вкусным ужином, молчала.
– А кому принадлежит то пустое кресло за столом? – вдруг, прервав поток вопросов графини, сказал де Мо.
На несколько мгновений повисла пауза. Семья де Ла Мэр переглянулась друг с другом. Барон, бледный и чрезвычайно взволнованный, не отрываясь, смотрел на них. Наконец граф произнес:
– Это место принадлежит нашему сыну – Оливье. Он покинул дом несколько лет назад, и мы до сих пор ждем его возвращения.
Барон, справившись с волнением, выпил кубок вина одним залпом.
– Должен вам признаться, что не все вам рассказал, – начал де Мо. – То, что нахожусь здесь по личным делам – это правда, но я не случайно проезжал именно через ваши владения.
– Вот как? – насторожился граф.
– Я знал вашего сына.
Вздох удивления вырвался у всех троих де Ла Мэр.
– Более того, он был моим другом.
– Но Оливье ничего не говорил о вас, – сказала графиня.
– Оливье был вообще скрытный молодой человек. Уверен, он мало что рассказывал о своей жизни в Париже. Ведь так?
– Был?.. – еле слышно произнесла графиня.
– Вы сказали «был»? – вслед за ней проговорила Кристабель.
Стало понятно, что сейчас мать и дочь разрыдаются, но сделать с этим уже ничего было нельзя. Барон взглянул на графа. Роберт де Ла Мэр ни одним мускулом лица не выдал душевную бурю.
– Да, как это ни прискорбно говорить, – медленно сказал де Мо, – но Оливье больше нет с нами. Он погиб в битве при Бувине.
Графиня, не стесняясь гостя, лила слезы. Обняв ее, плакала Кристабель. Граф опустил глаза в пол. Барон тактично молчал.
– Вы приехали, чтобы сообщить нам об этом? – спросил граф, и голос его показался де Мо металлическим.
– Нет, не только для этого. Поверьте, я не хотел быть вестником несчастья! Я был уверен, что вы все знаете, и хотел навестить семью моего друга.
– Скажите, скажите, что это неправда! – давясь слезами, проговорила графиня. – Нельзя отнимать у людей надежду!
– Соболезную вам от всей души, но, как бы ни было это прискорбно сознавать, Оливье теперь в лучшем из миров.
– Как он умер? – спросил граф. – Вы были с ним рядом? Он сражался за короля?
– Увы, нет. Оливье был на стороне союзников. Я отговаривал его, но в своем решении он был непреклонен. Он не говорил причины, но я понял, что таким образом он мстит за несправедливость короля по отношению к вашему дому.
– Да, все так. Узнаю своего мальчика. Оливье даже нам ничего не сказал. Он всегда был молчуном. – На последних словах голос графа дрогнул, но он справился с собой.
– Я видел, как погиб Оливье.
В это мгновение все трое де Ла Мэр с надеждой сквозь слезы посмотрели на барона. Де Мо выдержал паузу. Он был доволен собой.
– Оливье погиб как герой!
Мать с дочерью улыбнулись, утирая струившиеся по щекам слезы. Граф как-то весь выпрямился, и на бледном лице его отразилась гордость.
– Многих рыцарей он поразил, но уступил лишь грубой силе, когда на него напали сразу шестеро. Они окружили Оливье. Он отчаянно защищался, убил троих, но и сам пал смертью храбрых. Я сражался неподалеку и все видел. К сожалению, он не носил герба, и после битвы его тело вместе со многими тысячами простолюдинов поглотила братская могила. Я пытался разыскать его останки, но трупы были навалены друг на друга горой и мои усилия оказались тщетными.
Отец, мать и дочь с благодарностью смотрели на барона и с жадностью ловили каждое его слово. Де Мо торжествовал. Теперь Ла Мэр расположены к нему, возможно, чувствуют себя его должниками. Этого ему и нужно было.
Еще раз выказав свои соболезнования, барон предложил Ла Мэр дружбу и сказал, что они всегда могут им располагать. Граф Роберт от лица всей семьи поблагодарил де Мо, сказав, что друг его сына всегда радостный гость в их доме. После этого де Мо, сославшись на усталость, отправился в приготовленную для него комнату. Там его поджидал Ариберт, отужинавший вместе с остальными людьми барона в отдельной комнате.
– Ну что вы им сказали,
