Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
ловушку. И, как ни крути, последняя битва осталась за шахом. Он теперь будет праздновать, а не мы, несмотря на наши победы при Багдаде и Тебризе.
– Так будут еще и другие лета.
– И с какой такой целью?
– Наша империя сравнима с империей Александра Великого. Так с чего бы нам унывать? У нас – Багдад, у шаха – снег да скалы.
– Мы ни за что ни про что потеряли множество добрых людей. Того же Рустема, к примеру.
У Ибрагима кровь схлынула с лица. С какой стати Сулейман вдруг помянул Рустема? Разве он погиб? Шпионы докладывали ему шепотом, что тот жив-здоров и что его недавно видели в Манисе.
– Что тебе известно о моем писаре? – спросил Ибрагим, будучи по-прежнему не в силах поднять глаза и встретиться с ним взглядом.
– Говорят, его убили у шаха, пока он там занимался какой-то тайной дипломатией от твоего имени. Он добровольно вызвался – или это ты ему приказал?
– Добровольно. С воодушевлением даже.
– С какой целью?
– Я хотел выманить шаха из гор этой маленькой хитростью.
– Похоже, ты просчитался.
– Я испробовал все, что только можно, чтобы разыскать шаха.
– Вот и разыскал на свою голову. Считай, что дело сделано, – сказал Сулейман.
– Будут же еще и другие победы, мой господин. Такие, как на Родосе и при Мохаче. Ты же помнишь, как мы тогда были близки к тому, чтобы отступиться?
– Да, на Родосе мы взяли верх твоими советами, Ибрагим.
– Я всегда желал одного – служить тебе.
– И ты мне хорошо и верно служил раз за разом. Вот только воистину преданы мы должны быть лишь Аллаху и Его Пророку.
– Я был рожден в иной вере, – осторожно произнес Ибрагим. – Мне еще многому предстоит научиться.
– Слишком поздно для этого. Не думаю, что сыщется теперь хоть кто-то, способный тебя чему-либо научить. – Если бы он сказал это с улыбкой, Ибрагим бы, пожалуй, и сам улыбнулся бы с ним за компанию. Но Сулейман произнес эти слова, отведя глаза.
– На охоту в Эдрин мы же этим летом отправимся как прежде? – спросил Ибрагим.
– Будущее дано видеть одному лишь Всевышнему.
– Мы же всегда охотились вместе. Помнишь, как вепрь завалил мою лошадь в камышах на Маранце? Ты тогда спас мне жизнь.
– Я тебя вечно спасать не смогу. Все мы рано или поздно предстанем пред ликом смерти в одиночестве.
– И все же ты однажды поклялся мне в том, что никогда не оставишь меня.
– Я помню о своей клятве. Но хватит об этом. Мне очень нужно спать.
Сулейман поднялся. Голова его была будто налита свинцом. Вино с дурманом подействовало на него куда сильнее, чем на Ибрагима. Ему хотелось одного – спать, побыстрее покончив с этим мытарством.
– Пажи тебе приготовят постель. Доброго сна тебе, мой друг.
Ибрагим встал и обнял его:
– Доброго сна, мой господин.
Сулейман удалился в свою опочивальню и запер за собою дверь.
Хюррем поднялась с постели и засуетилась вокруг него. Он был совершенно сер лицом. «Нельзя давать ему возможность опомниться и изменить решение», – подумала она.
На ней были лишь шаровары из розовой парчи на единственной жемчужной пуговице. Но он ее будто даже не замечал.
– Он у меня только разве что пощады не просил…
– На вот, выпей, – прошептала она, подавая ему бокал вина.
Он сел на корточки и обхватил голову ладонями. Хюррем налила ему еще полный бокал вина, поднесла к его губам, – и он тут же опорожнил его с отчаянием гибнущего от жажды.
– Только не давай мне очнуться, пока это происходит. Я не должен нарушать своей клятвы!
Она уложила его голову между своих грудей. Вскоре голова его отяжелела, и она возлегла на полу бок о бок с ним и продолжила обнимать и баюкать его, пока он подергивался и что-то бормотал у себя во сне. А сама молилась, чтобы бостанджи поторопились с исполнением своей работы.
Глава 65
Ибрагим мерил шагами комнату, игнорируя приготовленную ему пажами постель и борясь с тяжестью в членах и одолевающей его общей отупляющей усталостью.
«Я должен оставаться бодрствующим, – думал он. – Нельзя позволить им застать себя спящим». Он же Ибрагим, визирь Великолепного. Не может же он пасть от руки собственного султана. У него же есть слово, данное его владыкой, его клятва перед Аллахом.
Но почему тогда пажи заперли за собою дверь снаружи?
В коридоре послышались шаги и какой-то скулеж сродни собачьему. Скрипнул ключ в замке, повернулась ручка.
Дверь распахнулась.
Их было пятеро, все нубийцы. Ибрагим отшатнулся к противоположной двери, ведущей в спальню Сулеймана, – и принялся стучать в нее кулаками: «Господин мой!»
Бостанджи надвинулись и обступили его.
У каждого из пяти бостанджи было в руках по шелковой тетиве, которые служили ритуальным орудием казни высокопоставленных или высокородных приговоренных. Такими же тетивами были спроважены в мир иной дядья, двоюродные братья и племянники Сулеймана.
Ибрагим выхватил кинжал и встал наизготовку лицом к лицу с пришедшими по его душу.
Первый выдвинулся на него. При его броске Ибрагим сделал шаг вбок и блеснул кинжалом в свете свечи.
Бостанджи вытаращился на него в тупом изумлении. Кровь ритмичным фонтаном била из его шеи вверх-вниз по стене. Схватившись руками за горло, он тщетно попытался этот фонтан унять, а затем рухнул на колени и завалился на бок.
Ибрагим отступил спиной к стене, а остальные бостанджи веером рассыпались по комнате, теперь уже настороженные. Их товарищ испустил дух весьма шумно.
Они принялись подавать друг другу едва заметные сигналы руками. Ибрагим напрягся в готовности.
Когда они ринулись на него снова, сделали они это стремительно и в унисон. Ибрагимов кинжал снова блеснул молнией, а сам он тут же отпрыгнул в недосягаемость. Один из убийц взвыл и выронил тетиву. Из рассеченной руки его хлынула кровь.
– Господин мой, отзови своих чудовищ! – воскликнул Ибрагим, но его мольба о пощаде была пресечена тетивой, вдруг стянувшейся на его глотке. Двое других бостанджи попытались его скрутить. Он снова полоснул наотмашь, и еще один из них отпал, схватившись за лицо.
Но тут второй из тех, что спереди, перехватил его руку и попытался заломить ее Ибрагиму за спину, чтобы отнять у него кинжал. И тетива на горле все затягивалась.
Большинство людей вцепляется в удавку, пытаясь ее ослабить; таков уж инстинкт. Ибрагим же вместо этого использовал единственную теперь свободную руку для того, чтобы вонзить «козу» из двух растопыренных пальцев в глаза второму нападавшему. Тот взвыл и ослабил хватку ровно
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
