которых он не сможет выбраться»: беззаботно подумал Вит и тщательно настроил тело на заживление ран.
В тысяче метров от императорского забора, Лизандра сидела с бокалом вина в руке и на «чём свет стоит» распекала своих детей. Основная доля её запала досталась близнецам, но старшенького тоже не обошла стороной. Близняшки снюхались с Витом и даже пили вместе с ним вино, а старший сын знал об этом, но почему-то промолчал. Отрываясь на детях, Лизандра подсознательно пыталась заглушить свою личную обиду. «Почему он убежал от неё? Да как он только посмел это сделать?»: эти два вопроса терзали её самолюбие похлеще физической боли. Теперь, мальчишку держали в подвале императорского дворца, всего-то в тысяче шагов от неё, но Вит был потерян для герцогини навсегда. Навсегда. Неожиданно для детей и даже для самой себя, Лизандра вдруг выронила бокал и закрыв лицо ладонями, совершенно по-детски расплакалась. В этот момент, в комнату вошла принцесса Аселайн и от самого порога гневно закричала:
– Поздно реветь, сейчас нужно срочно придумывать, как спасти Вита.
Через три часа упорной подготовки, тридцатичетырёхлетняя герцогиня и шестнадцатилетняя принцесса пошли штурмовать императорскую тюрьму. Правда, ещё на подступах к стене, они безнадёжно заблудились в садовом лабиринте и присели передохнуть в одной из беседок. Там их и подобрали слуги, да уложили спать в шикарном особняке младшей жены первого министра.
– Ни разу не видела маму в таком состоянии – Ирада удивлённо констатировала неопровержимый факт.
– А как они грязно ругались, у меня до сих пор уши горят огнём – не менее удивлённо пробормотал Раис.
– Значит, Вита заточили в подвале дворца и мы ему ничем теперь не сможем помочь – сокрушённо произнесла Ирада, но всё-таки с надеждой посмотрела на брата.
– Без вариантов, нас и близко к тюрьме не подпустят – понурив плечи ответил Раис.
– Прямо завтра с утра поеду в город и буду умолять отца о помощи. Хотя, нет, не станет он помогать – совсем сникла Ирада и опустив голову, побрела в свою спальню.
– Когда Аселайн проснётся, нужно спеть ей эту прекрасную песню. Нельзя допустить, чтобы человек, который сотворил подобное чудо, был казнён за драку с солдатами. Их тысячи, а он такой один – с жаром проговорил Раис.
Глаза у близнецов засветились надеждой и заговорщицки перешёптываясь, они торопливо зашагали по коридору.
Через двое суток, в очередной раз заскрипела дверь и в камеру вошёл начальник охраны императора. Внимательно осмотрев арестанта, барон Фархад презрительно плюнул на пол и заговорил уверенным голосом:
– Приведите сюда лекаря, да поскорее. Если этот мерзавец и сдохнет, то хотя бы не здесь, а по пути на каторгу.
– Может его всё-таки придушить по-тихому? – шёпотом спросил тюремный смотритель, якобы, безразличным голосом.
– Тебе-то он чем насолить успел? – искренне удивился Фархад.
– Егеря вчерась просили, даже денег предлагали за его труп. Уж сильно на него озлобились караульные – в хитрых глазах смотрителя блеснул алчный огонёк.
– Мне уже тысячу золотых заплатили, но только за то, чтобы он не умер здесь. Ещё столько же отвалят, чтобы доехал живым до рудников. Если подсобишь в этом деле, то получишь десять процентов – Фархад сделал щедрое предложение и носком сапога шевельнул бесчувственное тело арестанта.
– Всегда приятно иметь с тобой дело, даже если ты проявляешь непростительную жадность. Нет, мне-то как раз хватит и этой суммы, а вот мой начальник явно будет огорчён и назло нам примется лично допрашивать арестанта – продолжая изображать невинную овечку, мягко произнёс главный тюремный смотритель империи «Теонов».
– Так я, про него и не забывал. Свои проценты он получит в строго оговорённом количестве – небрежно ответил барон Фархад и непроизвольно сморщил лицо.
При любом упоминании имперского дознавателя, у барона начинался нервный тик правого глаза. Этот проходимец частенько отжимал у него деньги, которые Фархад считал уже своим собственным капиталом. На дознавателя было совершено несколько покушений, но все они заканчивались печально для нападавших, да и для многих заказчиков тоже. Поэтому Фархад давно смирился с подобными растратами, и хотя с проклятиями, но честно отдавал дознавателю тридцать процентов калыма. Пока барон размышлял о перипетиях придворной жизни, арестант конвульсивно пошевелился и прошептал всего одно слово:
– Пить.
Презрительно усмехнувшись, барон взял кувшин и не наклоняясь, стал лить на лицо арестанта тонкую струю воды. Когда он всё-таки смог сделать пару глотков, то открыл серо-зеленые глаза и очень спокойно посмотрел на присутствующих в камере. Барон переглянулся с не менее удивлённым смотрителем и строгим голосом задал вопросы:
– Кто ты? Кто твой барон? И какая нелёгкая занесла тебя на охраняемый остров?
– Не знаю я. Даже как зовут не помню – еле-еле слышным голосом ответил Вит и ухмыльнулся краюшками губ.
Взволнованно прошагав по камере, Фархад дёрнул себя за шикарный ус и свирепо воззрился на арестанта.
– Дерзишь, подлец?! Так я быстро сопровожу тебя на тот свет – яростно выкрикнул барон и выхватив шпагу, плотно упёр её остриё в грудь задержанного.
Вит продолжал нагло ухмыляться, а в его защиту выступил тюремный смотритель:
– Во-первых, такие случаи бывали и раньше. Во-вторых, от живого арестанта хоть выгоду поимеем. В-третьих, в дверях стоят лекарь и двое коридорных.
Нехотя вернув шпагу в ножны, Фархад развернулся на каблуках и яростно подкручивая встопорщившиеся усы, стремительно вышел из камеры. Уже из коридора донёсся его возмущённый голос: «каков же нахал, да чтобы я его не прибил, герцогиня обеднеет ещё на тысячу золотых». Смотритель мысленно прикинул на что потратит неожиданно свалившиеся деньги и приветливо кивнув лекарю, отдал ему распоряжение:
– Осмотри этого заключённого более внимательнее и сделай так, чтобы он смог добраться живым до рудников. Твоя работа будет оплачена отдельно и по тройному тарифу.
Видимо подобные разговоры были для доктора не в новинку, потому что без лишних вопросов он приступил к осмотру «больного». К его великому удивлению, у арестанта уже начали затягиваться ранения, да и сам он выглядел «вполне себе неплохо». Три дня назад, лекарь перевязывал этого паренька и уверенно подумал, что тот не жилец, а вот теперь …. Странно это, но в его докторской практике бывали и более непредсказуемые случаи. «Все под богом ходим»: смиренно подумал лекарь и искренне помолился.
– Боюсь, что одной молитвою здесь не обойтись. Ты мази на него не жалей, он мне живым нужен – вставил веское слово смотритель, как только доктор закончил шептать молитву.
– У него очень тяжёлые ранения, поэтому мне придётся сильно постараться и израсходовать самые лучшие лекарства. Думаю, это обойдётся мне не меньше чем в
