его извинить за то, что не смог отдать его лично, и попросил это сделать меня. Еще он просил передать — на словах — дословно следующее: «Это и подарок, и даритель». Сказал, что Вы поймете.
Обратный путь из Риги в Ленинград занял совсем немного времени, благо, магистральные эсобусы давно ходят по выделенной линии превосходного шоссе.
Нештатный кабинет штатного журналиста был, как и всегда в солнечную погоду, избыточно светел. Корсаку, как человеку, проведшему под землей существенно больше времени, чем на ее поверхности, излишняя инсоляция сначала мешала. Потом он смирился, потом привык, а теперь и вовсе начал находить некое незнакомое удовольствие в потоках солнечного света, заливающих кабинет сквозь стеклянную крышу верхнего этажа.
- Меня немного беспокоит один вопрос. - Гюнтер откладывал этот разговор довольно долго: несмотря на то, что все закончилось, в общем, хорошо, ощущение некоей неловкости сохранилось, пусть и став значительно менее весомым.
- Тогда, во время первого контакта, - неловко сбиваясь, начал, как правило, конкретный в высказываниях отставной кавторанг. - У меня было очень четкое ощущение, что ты не собирался встречаться вживую, но в какой-то момент передумал, будто поверил мне на слово, неожиданно и вдруг. И сдался, «не этим», а мне. Очень интересно, что это вообще такое было.
Тот, кто совсем недавно был Колобком, прямо перед этим - Изделием А-Два, а еще раньше - чистой душой, совсем немного не успевшей на перерождение, пошевелил лепестками зрительных соцветий: как будто человек ненадолго прикрыл глаза.
- Знаешь, а ведь это иррационально. Я не могу этого помнить, но мне постоянно кажется, что я когда-то был очень сильно на тебя похож: ироничен, рыж, умел писать интересное про корабли и бронемашины, пить пиво в хорошей компании...
Главное — имя. Друзья звали меня почти так же, как зовут тебя: Гунтер.
2022-2023, Нуэстра сеньора де ла Пас, Боливия
