не политик, а крестьянин. Пусть политикой занимаются «одеколонщики», мы же, простые люди, будем сеять маис, выращивать плодовые деревья, строить школы для наших детей, прокладывать дороги.
Фиеста длилась всю ночь, и Вилья слушал до зари любимые корридос – баллады о революции, которые распевали певцы под аккомпанемент народных музыкантов – марьячес. Наутро он в сопровождении близких друзей поехал на автомобиле навестить своего приятеля, бывшего бойца Северной дивизии Хуана Гарсия, у которого родился сын.
Гарсия жил в ста километрах от «Канутильо». Вилья с друзьями провел у него весь день. 20 июля чуть свет гости оставили Гарсия и поехали обратно. Вилья сам правил машиной.
– Заедем в Парраль, – сказал он по дороге своим спутникам. – Мне нужно поговорить с нотариусом насчет завещания. Я давно уже хочу составить завещание, да все времени нет.
В 7 часов утра автомобиль Вильи въехал в Парраль и остановился на центральной площади. Вилья в сопровождении двух друзей направился к нотариусу, а остальные его спутники пошли завтракать. В 10 часов все вновь собрались на площади, сели в машину и поехали по направлению к «Канутильо». Проезжая по улице Хуареса, Вилья заметил местного жителя Хуана Лопеса, которому помахал рукой. Когда автомобиль проехал, Лопес вытащил красный платок и несколько раз вытер им лицо.
За жестами Лопеса внимательно наблюдали из дома, находившегося на углу улиц Хуареса и Габино Барреды. Когда автомобиль Вильи поравнялся с этим домом, оттуда начали стрелять по машине. Раздался залп, затем другой, третий. Из сидевших в машине шести человек трое были убиты наповал, остальные ранены. Выбравшись с трудом из «проклятой мышеловки», как окрестил некогда Вилья автомобиль, трое раненых пытались отстреливаться. Убийцы – их было двенадцать человек – выскочили из дома и выстрелами из пистолетов прикончили раненых.
Вилья, сидевший за рулем, был убит первыми выстрелами. Вскрытие обнаружило в его теле 13 пуль. Вместе с Вильей погибли его секретарь Трильо, генерал Медрано и три других спутника.
Убедившись, что все находившиеся в машине перебиты, убийцы бросились к ожидавшим их поблизости лошадям и скрылись. Как отмечали потом газеты, в этот день из Парраля был выведен на учения местный гарнизон, а полицейские «по неизвестным причинам» не появлялись на улицах. Поэтому преступление могло быть столь беспрепятственно совершено.
Убийство Вильи и его ближайших соратников вызвало глубокую скорбь и возмущение мексиканского народа. Общественное мнение сразу указало на Кальеса и покровительствовавшего ему Обрегона, как на организаторов этого злодеяния. Впоследствии эти подозрения подтвердились. Командующий гарнизоном в Паррале полковник Лара признался, что убийство Вильи было организовано им по прямому указанию генерала Кальеса; за это Лара получил звание генерала и награду в 50 тысяч песо.
Возмущение убийством Вильи было столь всеобщим, что правительство арестовало одного из участников убийства Вильи, Саласа Баррасу, депутата провинциального законодательного собрания штата Дюранго, того самого Саласа Баррасу, который был ранен в одном из сражений за Торреон.
Салас Барраса всецело взял на себя вину за организацию убийства Вильи, утверждая, что ни Обрегон, ни Кальес не причастны к этому преступлению. Суд приговорил его к 20 годам тюрьмы, однако просидел он за решеткой всего несколько месяцев. Когда в 1924 году дон Адольфо поднял восстание против Обрегона, Салас Барраса был амнистирован и выпущен на свободу. Мало того, убийце был присвоен чин полковника. Впоследствии он даже написал книгу под названием «Как я убил Панчо Вилью». Других участников убийства, в частности помещика Мелитона Лосойю, которому одно время принадлежало поместье «Канутильо», никогда к суду не привлекали.
Вилья был похоронен на кладбище в Паррале. Три года спустя одна женщина, проходя через кладбище, заметила, что могила Панчо Вильи раскопана. При более детальном осмотре было обнаружено, что неизвестные злоумышленники надругались над останками народного героя; голова его была отсечена и похищена ими. У раскопанной могилы нашли анонимную записку на английском языке: «Мы увозим голову Панчо Вильи в Соединенные Штаты».
Это новое преступление подняло на ноги весь народ Чиуауа. Вооруженные крестьяне выходили на дороги и обыскивали всех подозрительных. Неподалеку от Парраля был задержан подозрительный американец по фамилии Хомдал, в машине которого были обнаружены лопаты, мачете, оружие. Американца привезли в Чиуауа, где заключили в тюрьму, но по требованию консула США он был вскоре освобожден. Газеты писали впоследствии, что осквернение могилы Панчо Вильи и похищение его головы было организовано по поручению американского газетного короля Херста, уплатившего за этот трофей 5 тысяч долларов.
Так гринго мстили Панчо Вилье даже после смерти.
Много лет спустя…
Смерть Вильи лишила революционных крестьян Мексики последнего испытанного и надежного вождя, способного возглавить их борьбу за землю и народное счастье. Но надежды реакции на то, что с убийством Вильи прекратятся выступления крестьян против помещиков, не оправдались. Разбуженные громом революции 1910 года, воодушевленные великими социалистическими преобразованиями в далекой России, трудящиеся Мексики продолжали бороться за демократические свободы, за землю, за национальную независимость своей страны. Мексиканская буржуазия, чтобы удержать в своих руках бразды правления, вынуждена была прибегать не только к насилию, не только к революционной фразе, но и делать серьезные уступки трудящимся города и деревни.
Восстание дона Адольфо было сравнительно быстро подавлено правительством Обрегона. Адольфо де ла Уэрта вынужден был бежать за границу, где пробыл долгие годы. Тридцать лет спустя он издал воспоминания, в которых очень тепло отзывался о бывшем командующем Северной дивизии. «Вилья, – писал Адольфо де ла Уэрта – был человеком благородных чувств, он относился с любовью к обездоленным, к народу. Он переживал, видя голодных и оборванных детей, несчастных стариков. Его сердце было отзывчивым на страдания других людей».
В 1924 году президентом республики стал Плутарко Кальес. Хотя его президентский период кончался в 1928 году, он продолжал властвовать вплоть до 1934 года.
Укреплению власти Кальеса в немалой степени способствовало убийство генерала Обрегона, совершенное в 1928 году агентом церковников. Смерть Обрегона превратила Кальеса в «верховного вождя революции» (этим официальным титулом он пользовался до тех пор, пока правительство находилось под его контролем).
Первые годы правления Кальеса ознаменовались некоторыми прогрессивными мероприятиями. Его правительство первым в Латинской Америке установило в 1924 году дипломатические отношения с Советским Союзом, активизировало проведение аграрной реформы, ограничило влияние католической церкви, способствовало развитию местной промышленности.
Политика Кальеса укрепила позиции правящей группировки мексиканской буржуазии. Почувствовав себя более уверенным, Кальес и его единомышленники в конце 20‑х годов круто повернули вправо; они пошли на сговор с представителями американских монополий, которые вновь стали хозяйничать в стране. Коммунистическая партия была загнана в подполье. В январе 1931 года
