поняла что это Саймон, её Саймон… Именно он открывал путь для тебя и твоей мамы и лишь в присутствии Кэтрин зажигал для неё цветы. Приложи ладонь к дереву и произнеси своё имя.
Я молча повиновалась, подошла к дубу и приложила свою ладонь к огромному стволу:
– Ксандрия Трей
На дереве появилась надпись:
«Я любила его сильнее всех на свете, здесь тот, кому я отдала своё сердце и душу, а он отдал за меня жизнь… Береги воспоминания, не дай никому лишить тебя самого ценного, твоя мама.»
Со спины послышались приближающиеся шаги Эйдена, Итана и Ля.
– Как ты? – спросила моя любимая бывшая соседка.
Я лишь молча улыбнулась. Эйден подошёл и без слов взял меня за руку, я лишь крепче сжала его ладонь. Так мы и стояли, смотря на дерево и осмысливая услышанное.
– Что было потом? – дрожащим голосом спросила я, продолжая смотреть на дерево.
– С каждым годом Кэтрин было всё хуже. Помогало то что ты рядом, ты ведь в какой-то степени частичка Саймона. Когда я приезжала навестить вас, оставалась жить в вашем доме. Последний раз когда я приехала, одной из ночей обнаружила твою маму с кинжалом Саймона в руке, она хотела перерезать себе вены. Она не помнила его, я спрашивала почему она это делает, убеждала что та должна жить ради дочери, но Кэтрин постоянно твердила лишь: «Я так не могу, мне его не хватает… забери это» и указывала на сердце. У неё была пустота в душе размером в пропасть и становилось всё хуже с каждым днём, но она даже не понимала кого ей не хватает и с чем связана эта пустота. В какой-то момент мне показалось что я её успокоила, она вновь улыбалась, смеялась, и я уехала. Через пару дней пришёл он. – Селена указала на Черня. – Не сложно было догадаться чей он, ты ведь постоянно его рисовала, он был твоим другом. Кот привёл меня к тебе и я всё поняла. Твоя мама убила себя, пронзила сердце его кинжалом. Она не смогла жить в мире, в котором нет Саймона.
Я закрыла глаза сжимая ладонь Эйдена так сильно, словно он был единственным спасением в этом ужасном мире, хотелось лечь и рыдать, хотелось кричать, биться в истерике. Я терпела, сжала губы что было сил и медленно расслабив их спросила то, что было для меня самым важным:
– Сейчас ей хорошо? Теперь они вместе?
– Я хотела похоронить Кэтрин рядом с Саймоном, чтобы они были вместе и после смерти, но…
– Он забрал её? – спросила я.
– Да…
Я подняла голову, и посмотрела на Эйдена, ища поддержки в его глазах.
– Мы найдём её, слышишь. Найдём Даниэля и заставим заплатить за всё что он сделал, клянусь. – сказал мне тихо Эйден.
– Спасибо. – улыбнувшись ответила я.
– А Чернь. – спросил Итан. – Откуда у Саши взялся Чернь?
– Я ведь уже говорила, – ответила Селен улыбаясь. – она его рисовала. Ксандрия, у тебя талант Саймона, тот тоже потрясающе рисовал.
– То есть Чернь рисунок? – спросила недоумевающе Ля.
– Не совсем. В четыре года она нарисовала его впервые. Помню, как я приехала к вам и ты махала передо мной листочком с большим чёрным пятном и улыбаясь говорила что это Чернь. Каждый раз, когда я приезжала твои рисунки были всё лучше. И к семи годам Чернь на твоих листах был уже очень даже ничего. А ты свято верила, что Чернь существует, он был чем-то вроде твоего воображаемого друга. Когда погибла твоя мама, ты нуждалась в поддержке, с появлением твоих первых магических способностей появился и он. Тут тебе в какой-то степени помог Саймон, да дружище? – сказала Селена, улыбаясь глядя на дерево. – Ты создала его как друга, а твой отец усилил как защиту. С ним тебя не смогут отследить, вот я и подумала что будет лучше, если ты об этом всём не узнаешь. Видимо Саймон и Чернь были против, раз привели тебя в Академию.
– Чего вообще хотел от мамы с папой Даниэль?
– Я не знаю, может быть силу, может завидовал их связи, но пока мы были с ним объединены я заметила одну странность… мне казалось, что он влюблён в Кэтрин. Я ведь чувствовала его эмоции, эти сложно с чем-либо перепутать. И то странное поведение, он перестал даже разговаривать с Саймоном, а ведь они были лучшими друзьями много лет. Я действительно не знаю, что произошло после того, как я покинула наше убежище в лесу, я не знаю куда Кэтрин дела их с Саймоном кольца и откуда они у вас, и я понятия не имею почему он заставил её забыть о твоём отце. Дитя, прости, я правда любила тебя, хотела защитить, я любила и твоих родителей, они были самым дорогим для меня. Мне действительно очень жаль.
Я ничего не ответила, мне вообще не хотелось говорить с ней, столько лет она молчала, чтобы сейчас вывалить всё это на меня. А я ведь даже не была уверена правда ли это. Даниэль говорил, что мама сама к нему пришла, попросила стереть память. «Береги воспоминания, не дай никому лишить тебя самого ценного, твоя мама». И как мне всё это понимать? Нет, Даниэлю определённо верить нельзя, но и Селене я доверять не собиралась.
– Хочешь домой? – спросил меня Эйден.
Я лишь молча кивнула. Он не отпуская моей ладони, повёл меня из парка. Ля с Итаном и Чернем шли вслед за нами, а Селен осталась стоять там же, где и стояла, в парке, у могилы моего отца. Вот и здорово, видеть её мне сейчас хотелось меньше всего. Так мы и шли, ребята о чём-то переговаривались, а я же просто шла и думала, не видя ничего и никого вокруг. Зайдя в дом, мы направились в бирюзовое крыло, чтобы никто не лез ко мне с утешениями я сразу сказала:
– Я хочу побыть одна, оставьте меня, ладно?
Произнесены слова были тихо, но достаточно твёрдо, чтобы даже Чернь остался сидеть у ног Эйдена, когда я отпустила его ладонь и скрылась за дверьми своей комнаты. Сняв небольшие сапожки, бросила их возле двери, и направилась к своей постели, чтобы лечь и просто обдумать всё произошедшее. А подумать было о чём. Двери тихонько приоткрылись и послышались приближающиеся шаги и топот маленьких лапок.
– Я сказала, что хочу побыть одна. – произнесла я уверенно, продолжая лежать спиной к моим незваным посетителям. Поворачиваться было и не нужно, я чувствую его и всегда точно знаю где он.
Эйден
