Александра Кущ
Объединение
Нежные пучки облаков на очень большой высоте собираются в кучки, так тепло и хорошо. Поблизости журчит ручей, просыпается лес.
«Никогда отсюда не уйду! Буду лежать на этом месте вечность. Закрою глаза и усну» – пронеслось у меня в голове.
Что-то мягкое, но такое тяжёлое упало на лицо. Облака? Не важно! Отмела в сторону назойливую тучу. Глаза я не открою в любом случае! И снова, очередное угодившее на моё лицо облако, заставившее распахнуть веки и отстраниться от слабого журчащего звука, ощущения полёта и прекрасного места, которое затягивало обратно, как самый глубокий из омутов.
– Саша! – гневно вопила моя любимая соседка. – Саша, ты сказала разбудить тебя ко второй паре!
Разумеется, выдернуть из единственного места, в котором хотелось бы сейчас быть, меня могла только моя обворожительная подруга, по всей видимости жаждущая моих мучений.
– Ля, отбой. Там геодезия, я не пойду. Дай поспать. Мне уже во сне снится сон. – зашвырнув в неё подушкой ответила я.
– Саша-а, геодезия закончилась, тебя не добудиться. Ты на третью пару собираешься? На философии коряга тебе поблажек не сделает, как остальные преподы. Собирайся, нам нужно поговорить. – промурлыкало это дивное создание и направилось греть чайник на кухню.
Боль в ногах дала знать о себе в первую же секунду пробуждения ото сна. Сказывались ночные смены в баре.
Собираем волю в кулак и идём умываться.
Поспала шесть часов – это ли не является успехом? В последнее время я загрузила себя работой, набрала кучу ненужных смен и вынуждена страдать, так как подмениться на этой неделе не получится точно. Прорвёмся, скоро каникулы, будет легче, и не с таким справлялись.
Будучи бедной студенткой, выброшенной после школы в суровый взрослый мир, и большой город, без средств на существование – крутиться как-то приходилось. Нет, средства то имелись, но брать деньги у тётушки Стеллы я отказывалась наотрез. Работать мне нравилось, да и хотелось быть независимой в глазах единственной родственницы. Мне и так не по себе от того, что она была вынуждена заботиться обо мне все эти годы, хотя с мамой они даже не общались.
Типичная утренняя процедура: проходим мимо зеркала, осознавая, что ничего прекрасного в нём мы не увидим, прямиком умываться. Выходя в коридор, конечно же, встречаем всех красоток нашего общежития, до омерзения бодрых и переполненных жизненной энергией. Хорошо хоть в душ успела сбегать перед тем как лечь спать!
В пять утра тебя никто не торопит, и ты можешь спокойно стоять под струями тёплой воды хоть вечность, без назойливых стуков в дверь, криков разъярённых леди, бранящихся как закостенелые мужики, повидавшие уже всё в своей жизни, и очередей, которые могут растянуться на два лестничных пролёта. Да никого вообще нет, все спят, и только я плетусь в сторону дома с работы.
Жизнь свою я описывала одним словом – серая. Скучная, невзрачная, всё как у всех. За единственным исключением – искры. Это была моя тайна, секрет который я никому не могла рассказать, да и не очень хотела, только они помогали мне плыть по течению в этом ужасном «сером» мире.
Отца я не знала, мама говорила, что он был хорошим человеком, достойным мужем, но без него нам лучше. Будучи в столь юном возрасте, я уже понимала, что расспросы об отце не приводят маму в восторг, она грустила, а мне не нравилось, когда ей плохо. Я и не спрашивала.
Когда мне было семь, мама умерла. Её нашли в тёмном, грязном переулке, с колотой раной в груди. Как мне сообщили – выжить шансов не было. В конце концов меня определили на попечение к тётушке Стелле, которая перебралась в наш с мамой дом, чтобы я смогла закончить школу в родном городе Киорт.
Она не требовала от меня много, казалось ей до меня толком и дела то нет, но я знаю, что в своей отстранённой манере она пыталась обо мне заботиться. Тётушка Стелла являлась младшей сестрой моей мамы, общались мы мало, я часто сбегала, а она и не удерживала.
Любимым местом очередного побега была небольшая лужайка в заброшенном парке, под огромным дубом. Приходила я туда по вечерам, когда сил держаться в этом ужасном «сером» мире уже не оставалось.
Люди туда не ходили, оно и видно, старый никому не нужный заброшенный парк с редкими жухлыми деревьями, весь поросший сорняками, доходящими мне чуть ли не до плеча.
Мама всегда показывала мне прекрасные фиолетовые цветы, которые появлялись лишь в нашем присутствии. Мы приходили, лежали и она рассказывала сказки: о красивых русалках, лечебных растениях, да и о магии в целом.
Матушка говорила, что парка нам бояться не нужно, тут нас никто не потревожит, ход сюда открыт только для нас. Меня это удивляло. Парк находился в центре нашего скромного городка, огорожен лишь старым ржавым забором который вряд ли мог кого-либо остановить. Я видела, как подростки перелезали забор или пролазили в дыры, но надолго в этом парке никто не задерживался. Он казался маленьким островком зелени, в бушующем «сером» мире, но войдя в него я понимала, насколько он огромный.
Когда её не стало, фиолетовые цветы больше не росли, я искала их повсюду, но не нашла ни одного. Очередной раз, в отчаяние, я просто легла и, вспоминая о ней, позорно разрыдалась. Сквозь пелену слёз увидела маленькие искорки, они словно ручеёк выскальзывали из моих крохотных ручек. Это было прекрасно и заставило улыбаться, словно маленькая возможность чувствовать нечто прекрасное в этом глухом и «сером» мире. Я не испугалась, знала что так нужно, где-то на подсознательном уровне.
Прошло десять лет в глухом молчании. Не хотелось кому-либо рассказывать. Это была моя тайна, как и мой любимый парк, в который я ходила исключительно одна.
Закончила школу. Из рук вон плохо, но закончила. И началась взрослая жизнь…
– Ксандрия, тебя ждать долго? Чайник вскипел. – пробурчала моя обворожительная соседка и столь же быстро ретировалась.
– Мчу-у-у.
Наспех умывшись и почистив зубы, побежала в комнату.
Ля, заметив моё появление, начала с порога портить моё настроение:
– Ты учиться собираешься? У тебя двадцать часов прогулов за первый семестр, кстати говоря первого курса.
– Прости, ма-а-ам. – не без доли сарказма ответила я. – Неделька выдалась трудной, набрала смен, не могу отделаться.
– А может просто уволишься? – спросила соседка.
Я посмотрела на неё своим любимым испепеляющим взглядом и, стараясь звучать мягко
