Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Дэниэл потягивал кофе, не спуская с меня глаз. За полями, на проселке, пыль поднималась столбом. Машина – Люк и Бо спешат нам на помощь. Автомобиль приближался с бешеной скоростью, я не сразу сообразила: урок вождения! Дэниэл сказал:
– Что ж, в одном с тобой соглашусь, Кейт. Я тоже здесь вижу трагедию. Но не в том, в чем ты думаешь.
На руку ему опустился комар – предвестник грядущих полчищ. Дэниэл прищурился, протянул мне свою кружку и прихлопнул его. Вытер ладонь о рубашку, взял кофе и продолжал:
– Ты можешь возразить, что я тоже не понимаю, как Мэри, но я, кажется, понимаю. Хотя бы отчасти. Несколько поколений твоей семьи стремились к большой цели, боролись. А Мэтт одаренный человек, это же очевидно. Понимаю, тут есть о чем сожалеть. Упустить такую возможность – обидно до слез.
На губах его мелькнула улыбка – мимолетная, почти виноватая.
– Но это всего лишь разочарование, не более. А трагедии никакой тут нет. Мэтт не стал от этого другим человеком, неужели не видишь? Он был и остался собой. Трагедия в том, что для тебя это так серьезно. Настолько серьезно, что ты позволяешь этому сожалению разъедать вашу близость…
Дэниэл осекся, вгляделся в меня с тревогой – видимо, почуял мое недоверие. И продолжал:
– Я не пытаюсь сказать, что для него это пустяк, Кейт, – что Мэтт каким-то чудом проникся любовью к сельскому хозяйству, что все в итоге обернулось к лучшему и тому подобный бред. Ничего я такого не говорю. Я говорю, что и по твоим рассказам, и по моим впечатлениям, Мэтт с этим давным-давно примирился. А вот ты никак примириться не можешь, в том-то вся и штука. Вот между вами и сломалось что-то. Вот где настоящая трагедия.
* * *
Просто удивительно, как одни участки мозга продолжают работать, когда другие отключаются. Я различала голоса Мэтта и Саймона, слышала, как подъезжает машина, как галдят вдалеке вороны, все это мозг распознал безошибочно. Но внутри наступило полное затишье. Паралич сознания. А потом потихоньку заработала мысль, и сразу же меня захлестнуло недоверие, растерянность, негодование. Как же он мог, Дэниэл, – чужак, гость, который силой вытянул у меня историю, а с Мэттом знаком со вчерашнего вечера, – как мог он, ничего о нашей жизни не зная, судить о нас так поверхностно, так беспечно и прийти к такому выводу? Как только у него язык повернулся?
Я следила, как приближается машина Люка. Вот она скрылась за домом и вновь показалась – Бо на полной скорости въехала во двор, взметнув тучу пыли, и затормозила шагах в десяти от нас. Выбралась из машины, тараторя на ходу.
– Видал? – крикнула она с вызовом.
Махнула нам с Дэниэлом, но обращалась она к Люку, сидевшему впереди, – нагнулась, сунула голову в окно, чтобы он точно услышал:
– Видал?
Я смотрела на нее, отмечая про себя происходящее. Вот подошли поздороваться Мэтт и Саймон. Оба улыбались мне, улыбались Люку и Бо, а у меня на улыбку не было сил. Я смотрела на Мэтта, а в голове вертелись слова Дэниэла, слова Мэри. Видела бы ты, как он ждет твоего приезда, Кейт… сначала он сам не свой от радости… но ближе к делу теряет сон.
Бо хлопнула дверцей, зашла с другой стороны, выпустить Люка. На коленях у него стоял торт, а в ногах – исполинская миска зеленого желе. Я слышала, как Саймон сказал Мэтту: «Вид у него… обреченный», и Мэтт кивнул: «Вот что, наверное, бывает, когда изо дня в день встречаешься лицом к лицу со смертью. В конце концов привыкаешь».
Бо говорила с Люком и не услышала. Забрала торт, а Люк нагнулся, поднял тазик с желе и с трудом выбрался на свет божий.
– Как успехи, Люк? – спросил Мэтт с невинным видом.
Люк свирепо глянул на него и сунул ему желе:
– Засунь это себе в…
– Все целиком?
– С днем рождения, малыш! – Бо, не обращая на них внимания, протянула Саймону торт – гигантский, в шоколадной глазури, похожий на готический замок. – Выглядишь лет на двенадцать. Подарки уже смотрел? Привет, голубки! – Это она мне и Дэниэлу.
Тут Дэниэл легонько подтолкнул меня в спину – мол, иди.
– Доброе утро! – сказал он. – Ну и торт!
– Ну так есть повод, – ответила Бо. – Думали, он никогда не вырастет.
Мы зашагали к дому. Дэниэл опять подтолкнул меня в спину. От его прикосновения я поежилась. Оставил бы он меня в покое. А заодно и все остальные. Уйдите отсюда, дайте мне подумать. Вышла Мэри с кухонным полотенцем в руках.
– Найди нам работу, Мэри, – попросил Люк. – Мы приехали помогать.
– Ох, – вздохнула Мэри. – Ох… ну хорошо. Думаю, можно уже выносить. Тарелки и остальное.
Земля не сошла с орбиты. Мэри нас кое-как организовала. Мне поручили мыть стаканы. Они и так блестели, но я с радостью взялась за дело – значит, можно стоять у раковины, спиной ко всем. Я вымыла стаканы тщательно, по одному, вытерла насухо, поставила на подносы, чтобы мужчины отнесли их на стол. За моим плечом вырос Дэниэл, спросил: «Хочешь, буду вытирать?» – но я мотнула головой, и он, постояв немного, исчез. Покончив со стаканами, я принялась за миски, в которых готовила Мэри, вымыла и ножи, и вилки, и формы из-под кексов, и противни. За спиной у меня Бо и Мэри заканчивали стряпню, а мужчины путались под ногами, разговаривали, смеялись. Дэниэл терся рядом, я чувствовала его взгляд. И взгляд Мэри. Она успела меня поблагодарить несколько раз и предложить кофе, сказав, что я сделала больше, чем от меня требовалось, но я улыбнулась, не глядя ей в глаза, и вежливо отказалась. Что ж, хотя бы ко мне вернулся дар речи и голос не выдает моих чувств.
Простоять бы здесь весь день – мыть посуду, пока не разойдутся гости, а потом лечь пораньше, сославшись на головную боль. Нет, не получится. Есть торжества, которые пропускать нельзя, единственная уважительная причина – смерть, и нынешний день не исключение. При этом я не представляла, как продержусь до конца. В голове царил хаос. Гнев на Дэниэла еще не утих, вдобавок память подсовывала картинки из прошлого, будто прокручивала киноленту: вот Мэтт сидит со мной рядом на диване в гостиной после того, как тетя Энни объявила, что придется нас разлучить, показывает на карте Нью-Ричмонд и уверяет, что мы все равно сможем видеться. А я сижу рядом, и внутри меня бушует смерч.
Еще кадр: Мэтт, узнав результаты экзаменов, отводит меня в родительскую спальню, усаживает перед портретом прабабушки Моррисон и объясняет, почему он должен уехать. Рассказывает об истории семьи и о том, какая роль нам в ней отведена. Я чувствовала, как это важно, страшно важно, иначе он ни за что бы меня не покинул. А потом он изложил мне план. Наш блестящий план.
Следующий кадр, двенадцать лет спустя, накануне моего отъезда в университет. Мэтт приехал тогда с фермы попрощаться. Мне удалось на много лет изгнать тот вечер из памяти, и вот он вспомнился снова, живо и ярко, со всеми подробностями, будто это было вчера. Мы пошли тогда к озеру. Сидя на песке, смотрели, как над водой сгущаются сумерки, и вели вымученный разговор – про завтрашний поезд, про общежитие, будут ли там на каждом этаже телефоны. Как чужие. К тому времени мы и стали почти чужими. За двенадцать лет столько скопилось между нами невысказанного, нерешенного, вот мы и отдалились друг от друга.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
