в этот мир через стихийные порталы, которыми были утыканы его небеса, выжило. И не просто выжило, а вполне готово делиться своими знаниями и обогащать этот мир.
Оказалось, что при переходе через порталы разумные существа оставались в живых крайне редко, а вот материальные предметы, если оставались после падения с небес более-менее целыми, попадали в руки магов и учёных и ставили их в тупик. И, конечно, любой человек, который мог бы хоть что-то объяснить, ценился на вес золота.
История этого мира, конечно, знала случаи, когда пришельцы из других миров выживали, и то, что они приносили с собой, давало немалый толчок к его развитию. Такое бывало редко. Потому что большинство пришедших быстро умирали: упасть с высоты — весьма травматично. Некоторым чем-то этот мир не подходил. То ли пища, то ли вода, то ли воздух, а может магия были не теми. И эти люди тоже быстро умирали.
Но даже среди тех немногих, кто выживал, не все могли принять реальность и некоторые теряли рассудок.
Был случай, когда человек закрылся в себе и не смог адаптироваться, выучить язык и наладить общение. Он жил долго, но спрятался ото всех где-то в лесу, гнал любого и там же в лесу, умер в одиночестве.
Поэтому, если кто-то оказывался таким же счастливчиком, как я — живым, здоровым, способным общаться — становился ценностью королевства.
Существовала даже специальная служба, которая наблюдала за вероятными местами открытия порталов. Её служащие отслеживали новые «поступления». Они собирали всё, что попало в этот мир, изучали, искали и спасали живых, если они находились и нуждались в помощи, а потом передавали дальше — магам и учёным.
Именно поисковая служба и шумела, когда я вместе с Кусимиром и шаром свалилась с неба. Если бы эти поисковики опередили Ленарди, то даже и не знаю, как сложилась бы моя жизнь. Наверняка лучше, чем сейчас. Но они не опередили. И я связалась с Жажей, которому как раз и было опасно встречаться с поисковыми бригадами — у них были приспособления, которые легко могли определить его выворотническую природу.
И «спаситель» утащил меня к себе и скрывал всё время вовсе не потому, что страдал глубоко неискоренимым человеколюбием. Он меня, получается, похитил у своего королевства. А всё из-за чего? Из-за Кусимира! Жажа увидел моего кота и сразу понял, кто он и какую пользу лично для себя может из этого извлечь.
Это, кстати, выяснилось потом, позже. А в тот день я рассказывала о другом — о выворотне, о неучтённом, гуляющем на свободе психопате. После всего, что я рассказала, ещё и опасный лично для меня.
Я-то, наивное дитя своего мира, считала, что раз оставила серёжку как плату за своё пребывание в доме с книжной лавкой, то уже расплатилась и можно всё забыть. Но мне доходчиво объяснили, что в таком состоянии, в каком пребывал Жажа, он уже не отступится и будет меня искать, чтобы отомстить и взять своё. Даже если я не разделяю его точку зрения, даже если взять нечего, кроме жизни.
И мне предложили укрытие.
Гарантия неприкосновенности, несколько охранников на расстоянии шага, полный контроль и место наиболее скрытое от любых посторонних глаз. И, конечно, беседы с магами и учёными. То есть своего рода тюрьма на неограниченный срок, пусть и с гуманными целями.
Я… отказалась.
И не потому, что была очень самоуверенной. Да и отказалась совсем не сразу. Я даже пожила так немного. Кое-что интересное для учёных этого мира рассказала. Но потом эта жизнь в клетке стала невыносима. И я взвыла и потребовала встречу с бру Карпуци.
А когда встретилась, огрела его пыльным мешком из-за угла. В переносном, конечно, смысле. Просто предложила ему план-капкан. Вот здесь — в самом прямом смысле: предложила брать выворотня на живца. И в качестве живца предложила себя.
Стоило немалых усилий уговорить бру на эту авантюру. Необходимость предусмотреть тысячу мелочей от места моей «засады» до способа срочно вызвать охрану. Именно тогда меня и определили в контору «Врата-транспорт», к бру Шехмару.
План был простой — работать «стюардессой». Место защищённое, но в тоже время на виду. А значит, слух о единственной экси-стю будет расползаться, и, возможно, дойдёт до Жажи. А если он не свяжет такой слух с моей личностью, то уж в столице, в магическую школу точно заглянет в поисках прекрасной меня.
А раз так, то…
Туда я наведалась под присмотром своего начальника, Шефа Усатого. Он был рядом, хоть и не высовывался. А мне пришлось даже немного пошуметь, чтобы оставить след, чтобы меня заметили и запомнили.
Там-то я не стала рассказывать, что попала в мир через небесный портал, зато устроила истерику по поводу того, что у меня нет магии. Мне в самом деле было очень грустно, и в самом деле хотелось плакать. Но не было того жгучего отчаяния, которое я изображала, заливаясь слезами и рассказывая на ломаном местном о своей попранной мечте, о тяжёлой судьбе девушки из глухой провинции, которая так хочет выбиться с люди и стать магом.
Я уже и так знала, что друг мой Жажа был сто раз прав — магии во мне нет. Охрана Врат всё же профессиональная организация, где служат сильные и опытные маги, которые слёту определили, могу я на что-то рассчитывать или нет. Вот они-то мне сразу и сказали: нет, рассчитывать не на что! Магии нет ни капли и не будет никогда.
В школе магии меня запомнили, потому что выгнать меня оттуда было непросто. Я отказывалась уходить, а когда решительные студенты подхватили меня под белы рученьки, я цеплялась за стены, чем только могла, плакала и умоляла ещё разок поискать хоть искорку. И когда, наконец, меня выдворили за массивные двери школы, все, кто остался внутри (а мне было хорошо видно через стеклянные вставки), делали вполне однозначный жест руками, который был примерно равнозначен нашему верчению пальцем у виска.
Бру Шехмар, увидев картину выдворения меня в слезах и соплях, проникся.
— Зоэ, что же ты так расстраиваешься? — испуганно бормотал он, подхватывая меня под локоть в ближайшем переулке. — Ты же и так знала, что не возьмут. Ну не плачь, не плачь. У нас хорошо работать, и потом… тебе заплатят за то, что ты уже рассказала. А потом — и ещё заплатят. Ты не пропадёшь!
— Да я знаю, бру, — сказала, шмыгая в последний раз носом. — Это такая игра. Просто актёрская игра.
Он недоверчиво
