Взглянул на Ниулу. Та даже не запыхалась. Внимательно смотрела по сторонам своими темными глазищами и молчала.
Упершись руками в колени, Иван длинно выдохнул.
Якут только молча кивнул.
Стас переводил взгляд с одного на другого, порубежники за его спиной тихо переговаривались. Только что они потеряли своих друзей. Тех, с кем прошли огонь и воду.
Но держались парни отлично. Горевать будут потом. Сейчас они смотрели на Ивана и Хромого, ожидая команды.
– Бегом. Счет на секунды.
И маленький отряд бросился по темной улице.
«Главное, не поскользнуться на заледеневшей крови», – думал Стас.
Глава 15
Штурм
Распахнув дверь, напарники ввалились вместе с клубами морозного воздуха в избу, которую заняли Сергий и Старшой. Их пропустили молча – иноки даже дверь придержали, чтоб не мешкали.
– Бумаги? – выдохнул Иван.
Сергий молча выложил на стол сверток.
Старшой вопросительно глянул на Стаса. Тот подтвердил невысказанное предположение.
– Похоже, нас в сторону увели.
Пока он коротко обрисовывал ситуацию, Иван торопливо раскладывал на столе бумаги.
– Должно тут что-то быть. Загорцев глубоко рыл. А мы на приманку повелись.
Сергий и Старшой, не сговариваясь, подошли к столу, тоже взялись за бумаги.
А Стас понял, что нет у него больше сил думать, не получается держать себя в боевом заводе. Просто сел, привалился к стене и закрыл глаза.
Надо хоть как-то собрать себя, вернуть то ощущение ясного мира, которое позволяло ему все эти годы оставаться одним из лучших в своем деле.
– Что мы ищем? – По голосу – Сергий. Говорил монах спокойно, но Стас чувствовал его напряжение. Счет идет уже не на часы, на минуты. Может быть, даже на секунды.
С усилием Стас разлепил веки, посмотрел на Ивана. Тот тянулся вверх, в тонкие миры. И то, что он видел, ему, судя по всему, не нравилось.
Иван смотрел на воронку, которая ширилась, подрагивала, будто голодный пес в предвкушении кормежки, и не было никакой возможности остановить ее сейчас. Иван видел, как пробуют подобраться к ней ведуны, как вьются вокруг воронки духи-союзники, и показалось ему на миг, будто бы даже отсветы Старших Существ видятся где-то совсем на границе зрения, но все зря – воронка просто отпрыгивала, уворачивалась и упорно тянула свой хобот вниз, к явному миру. Но куда именно, не понять.
С одной стороны, это очень плохо – значит, все готово, чтобы открыть врата и принять Гостя. И найти его, если ритуал завершится, будет почти невозможно.
С другой – еще не началось. Смерч еще кружит, отскакивает, осторожничает.
Значит, тот, кто должен принять Гостя, еще не вошел в нужное состояние. Или его в это состояние не вогнали. Стас поймал только отголоски видений вязальщика и отвел взгляд от напарника, все больше уходящего отсюда – туда, оставляя Хромому заботу о реальности.
«Дитя», – сказали там, в доме. На душе стало совсем погано. Значит, купцову дочку решили использовать, сволочи.
Нелюди – они нелюди и есть. Нельзя ведь так.
Мысль споткнулась.
Нелюди… Почему это слово откликнулось, зацепило, Стас так и не понял, но именно оно поволокло за собой другие мысли причудливой цепочкой, которую он и сам не мог понять.
Сказал, не повышая голоса, не было уже на это сил:
– Ищите что-то совсем мелкое, на что внимания не обращали. Что-то такое, что мелькнуло, да в сторону отложили.
Ему не ответили, но бумаги на столе зашелестели громче, загудели голоса.
– Вот, смотрите, – это Старшой, – рапорт агента. Загорцев ему поручал за трактиром наблюдать по делу о фальшивомонетчиках. Он пишет, что видел вахмистра Трегубова выходящим из переулка неподалеку от трактира. Зачем Загорцев этот рапорт к секретным бумагам приложил?
Стас с усилием сконцентрировался. Чутье, из-за которого Старшой в свое время и дал ему под начало «бесову десятку», говорило: вот оно, то самое. Сергий перебирал бумаги, что-то искал.
– Я же вчера видел. Точно помню, видел. Вот оно. «Докладываю, что поручик Вахрушев был замечен мною выходящим из ворот дома, находящегося по адресу: Кривоколенный переулок, дом четырнадцать. Но по тому адресу три дома стоят, поскольку рекомый дом пребывает в разрушенном состоянии и граждане давно его для употребления на свои нужды…» Тьфу ты, как это читать-то можно?
– Кривоколенный переулок. А у трактира того какой адрес? – склонился над картой города Старшой.
Стас знал ответ еще до того, как он прозвучал…
– В Архангельском переулке он.
Все сходилось.
И все было очень плохо. У Мироздания отвратительное чувство юмора.
Как раз в тех переулках сгорел дом, в котором Загорцев встречался со своей барышней. Там они нашли бумаги, которые привели их к адресу в Кривоколенном.
Там сейчас творилась история.
Без их участия.
– Сколько нам до адреса? – не отрываясь от карты, спросил Старшой.
– Полчаса примерно, – отвечал кто-то из иноков, Стас не различал их по голосам.
– Вплотную подъезжать нельзя, клади еще время – пока подберемся поближе, пока развернемся…
– Кого разворачивать-то? – Голос Сергия был глубок и спокоен, и Стас знал, что он скажет, еще до того, как монах ответил на свой вопрос.
Стас и сам так поступал. Был, был случай. Хромой и сейчас его помнил, как будто вчера все случилось. Высокие ровные стволы сосен качались в синем радостном небе, приветствовали раннее летнее утро, а его десятка волчьим шагом уходила, оставляя за спиной полусотню, которая легла почти вся, бессмысленно атакуя засевших в древних бетонных коробках людей атамана со смешной фамилией Забава.
Десятка тогда свое дело сделала, ни один колдун, которыми Забава себя окружил, даже не почуял приближения порубежников. Умирали все, кого накрыли на перегоне, долго и страшно, и Стас даже не подумал останавливать тогда своих людей.
«Все повторяется, – с какой-то глухой тоской подумал Хромой, поднимаясь. – Парни снова будут гибнуть, не зная, за что, а Старшой – скрипеть зубами, потому что не имеет права сейчас объяснять, зачем он это делает. А я опять пойду туда, куда не надо бы ходить никому и никогда. Потому что не должно быть таких мест на земле, но они есть, а значит, должны быть те, кто сделает так, чтоб их больше не было. И Иван со мной пойдет. И этот его похожий на деда-дачника Шаман, в котором тьма настолько сплелась со светом, что я и не знаю, полагаться мне на него, как на последнюю надежду, или убить прямо сейчас. Но я его не убью. Он нужен Ване. И мне нужен. И девка эта с дурацким именем пойдет. Она уже все поняла, все решила, вон уже деловито проверяет свою саблю, застегивает на себе, как пояс. И сама она похожа на этот клинок. Такая же красивая, блестящая и опасная».
