стрекозином крыле, от трубочек бежали новые отростки, и сплеталась сетка, ее ячейки заполняла ткань плотной кожистой структуры. И на всем лежал грязновато-желтый корыльбуний цвет. Хламида распределилась на две половины – на два крыла. Они, расправившись, закрыли горизонт перед Лешкой. Сразу понятно, что здесь не мираж – крылья подрагивали, дышали. Это была живая плоть – одни ее участки напрягались и разбухали, другие опадали, под кожей бил кровоток, но кровь желтого цвета не отличалась на общем фоне. Новая реальность (чем страшней, тем чудесатей) – отчетливо, выпукло и вогнуто, осязаемо. Крылья не безупречны, как все живое – кое-где прорехи лохматились, а кое-где уже зарастали, еще в изобилии имелись рубцы, заломы.
– Корыльбун… Сказочный корыльбун! И я вижу его, вижу… Очуметь!..
Лешка восхитился, представив корыльбуна в полете – как его крылья плавно, мощно смыкаются и размыкаются, порождая ветер. Хотя так летают орлы, а не стрекозы – даже и гигантские. Корыльбун способен лететь сам по себе – против ветра, силы тяжести, законов природы. По легендам древние великие корыльбуны летали между звездами. Законы природы появились позже. Тут Лешка разглядел тело корыльбуна, и его восторг уменьшился. Прямое и не гибкое, отнюдь не грациозного силуэта. Грудь впалая, живот напоминает мягкое брюшко, а не накачанный пресс. Совсем не тело Геркулеса – тогда, может, Гераклида – кого? Порываева? Гераклида Макаровича? Лешка не понимал, почему ему в голову пришло это имя – реально жившего человека, между прочим. Хотя нет, не Геракл и не Гераклит, а всего лишь Панька – непутевый Машуткин дружок. Вместо костей в теле те же хитиновые трубочки, а плоть – из ткани крыльев. Тело и крылья корыльбуна – единое целое, и желтая кровь у них общая. Корыльбуны должны чувствовать боль. Лешка активно вспоминал, что ему известно о сказочных существах. Что они едят? – кто ж знает, но вроде мясом не питаются, тем более человечиной. Будто бы пьют сок с шаровидных бутонов редивеев. Вегетарианцы. Очень трогательно!
Корыльбуны – антиподы ворпаней, которые плотоядные хищники. Очевидно, корыльбуны не отличались чрезмерной силой – они брали за счет своих размеров. Огромные, неловкие, флегматичные одиночки. Их темперамент не фонтанировал (Панькин пример этому противоречил). Ворпани – невысокие, но цепкие, быстрые – могли одержать победу только сообща. Они истребили почти всех корыльбунов – просто накидывались стаей и рвали когтями и зубами – крылья на лоскуты. Лешке стало легче – все же имел дело не с ворпанями.
– Зажмурился? Спишь, что ли, малец? Нашел время!.. Раскрой ротик, мамка даст тебе ложечку каши… Эй! зенки распяль!! Ну! Испугался до задницы? Кашей продрестал?
Лешка вспыхнул от оскорбления.
– Нет! То есть, я не… испугался! Разве чуточку – самую ложечку… Хм, это уже хорошо – ну а тем более… горшок… Не дрестал я! И попросил бы! пусть вы даже и корыльбун…
– Проси, не то второго раза не будет.
– Прошу, ответьте. Влада жива?
– Жива. Поторопись со своей бомбической затеей. Лучше, когда девчонка очнется и откроет глаза, тебе быть рядом. Героем в ее глазах… Нечего рассусоливать. Где ваше знамя?
– Оно у Влады – держала, когда…
– Внизу твоя девчонка, а знамя я принес. Догадался. На, бери. Крючки колются. А кисти мешают. Много лишнего…
Когда корыльбун говорил, тело его расслабленно висело, в то время как крылья неспешно махали. Ему совсем незатруднительно – помимо боли, он не чувствовал усталости – вообще, никакого неудобства. Руки-лапки прижаты к груди, голова по-птичьи опущена к плечам, одно из которых выше другого. Ступни ног несоразмерно большие, плоские, голые и желтые. Насколько можно судить, одежды на корыльбуне нет. Он как есть – или в чем мать родила (мать-то – Кама?). Лешка сильно удивился бы привычным брюками и рубашке – не должно их быть. Обувки нет – Панька и в нормальные-то времена ходил по-босяцки.
– Держи свое, – повторил Панька, сунув сверток Лешке в руки. – Без кистей и разных красивостей нельзя? Все равно на полке пылится, и никому оно не нужно…
– Вы не правы. Даже сами не знаете, как не правы. Это знамя мощного государства!
– И где оно теперь? государство? или где она – его мощь? Значит, сильной хворобой расшибло, никак не выздоровеет… Думаете, сверху почистили, подкрасили, кисти повесили… Болячка-то внутри угнездилась. Как гнездовья ядки на Шайтанке… Вообще, в тот раз у отряда было простое полотнище – просто красное. Как пролитая кровь – комиссара и его бойцов, и еще из коленки одного мальчишки… Пролилась кровушка, а сейчас и вся высохла… Бери, говорю! флаг в руки! с кистями – колются они… А я не нанимался!..
С торопливостью Лешка приступил к главному – к тому, ради чего все затевалось в этот вечер, который, несомненно, войдет в историю Утылвы. Пусть не наравне с ужасным боем на Шайтанке и гибелью комиссара Солина, но все же рядом в списке (есть такой исторический список и в Утылве, и в других маленьких российских городах и поселках есть).
Лешка взял сверток, нащупал проволочные крючки, проделанные через узкий край полотнища, и, не давая ему развернуться, зацепил крючки на металлическом пруте, ставшем своеобразным флагштоком. Как только Лешка отпустил, ветер с яростью ворпаней рванул полотнище. Yes! У мальчишки бешено забилось сердце. Над трубой заводской котельной развивался красный флаг.
– Поспешай! Не ночевать же здесь…
Неисправимый аккуратист Лешка проверял крючки – для надежности еще раз перекручивал. Проволока хрустела. Куда спешить?
Надо бы! В это время внизу, под трубой, началось оживление. Хрустел, трещал по швам весь Лешкин план. Неужели провал?
Ветки – те самые, с гроздьями синего цвета, Максим Елгоков был готов поклясться! – захрустели и раздвинулись. Над ними показалась голова. Ну, вот, дождались! То о чем всегда говорили (нет, не большевики, а члены Молодежной ячейки) свершилось (нет, опять же не социалистическая революция, а появление тылвинских злодеев – ворпаней). Они еще как-то припозднились – и не двое их, злодеев, а один. Младший Клоб – это именно он. В итальянской рубашке или нет – без разницы. Вылез из кустов, отряхнулся, внимательно осмотрел себя. Все-таки вырядился в итальянские шмотки. Даже здесь сохранилось его щегольство. Последний штрих – щелчком пальца скинул с рукава приставший синий лепесток. Медленно распрямился. Поднял юную, бледную, угрожающую мордочку. Оценил ситуацию, которая складывалась удачно.
Наверху на башне Лешка не мог видеть, что его план почти провалился (как девочка Влада с башни). Ворпани – двое их – должны были находиться в другом месте, гнаться за Петькой. Но каменных зверей не обманула хитрая уловка –
