плохим знаком. Тугая спираль тревоги всё сильнее закручивалась внутри, не давая вздохнуть полной грудью.
Из оцепенения девушку вырвал раздавшийся внезапно настойчивый стук в закрытую калитку, и она как под действием снотворного, на негнущихся ногах пошла на этот зов, даже не задумываясь, что и зачем делает. Отворила дверь и едва не столкнулась с Никитой, невидящим взглядом уставившись на белые пуговицы его рубашки. Мужчина воспользовался странным состоянием девушки и тут же обхватил её за плечи в попытке удержать, а затем заговорил ласковым голосом.
— Милая, что за глупости ты мне наговорила? Я же приехал за тобой из самой Москвы, перся черт знает сколько… Разве я не заслужил твоё прощение уже одним этим?
И вдруг Алена почувствовала, как в душе что-то оборвалось, словно прорвало плотину долго сдерживаемых эмоций, которые грозили затопить её.
— Это всё ты… Ты один во всем виноват… — прошептала она. — Это ты! Ворвался в мою жизнь и всё испортил! Подлец! Ненавижу тебя! — её ладонь взметнулась вверх и отвесила Баринову пощечину такой силы, что его голова непроизвольно мотнулась в сторону.
— Зачем ты приехал? — на грудь мужчине обрушился град ударов и тычков. Руки девушки горели от вспышек обжигающей боли от этих ударов, но она не могла унять терзавшую её ярость.
— Прекрати! — рыкнул Никита и перехватил тонкие запястья, а затем встряхнул Алену в попытке привести в чувства. — Остынь сейчас же! Я не намерен вести диалог, когда ты в таком состоянии! С меня довольно и того, что я увидел! — намекнул он на Матвея.
— Вот и катись к чертовой матери! Ублюдок! Тебя здесь никто не держит! — огрызнулась девушка и попыталась освободить руки из неприятного плена. Было противно ощущать тепло его кожи, чувствовать сандаловый запах парфюма, видеть радужку прищуренных глаз.
— А знаешь, я так и сделаю! — презрительно усмехнулся Баринов и оттолкнул от себя Алену. — Я дам тебе время взять себя в руки и всё обдумать! И это твой последний шанс! Через два часа я уеду, и тогда пути назад уже не будет! Так и загнешься здесь в глуши с этим неотесанным мужланом!
Он развернулся и, одернув пиджак, направился к машине, открыл дверь и бросил напоследок:
— На площади я видел какую-то забегаловку. Подожду тебя там. Два часа, не больше. Решай: или он, или я.
Через пару мгновений его машина рванула с места и вскоре скрылась за поворотом.
Алена не помнила, как вернулась к крыльцу и рухнула на ступени, на которых ещё недавно сидел Матвей с понурым видом. Она чувствовала себя опустошенной, выпотрошенной куклой. Больше не было ни тревоги, ни злости. Лишь звенящая пустота внутри.
— Я сделала всё, что могла, — прошептала она, глядя куда-то в небо, и прикрыла отяжелевшие веки.
Матвей всё ещё смотрел на свой телефон, не выпуская тот из напряженных рук. Он всё решил для себя и теперь молился только об одном: чтобы сын, узнав однажды правду, смог найти в своей душе прощение для него…
Он собирался дать бывшей денег, но под другим условием — Катя должна будет поклясться, а лучше дать долговую расписку как гарантию того, что больше никогда не побеспокоит их с Ильей и не появится в их жизни. Откупиться от собственной жены... Кто бы мог подумать, что он пойдет на такое…
Мужчина открыл адресную книгу, пробежался взглядом по ленте контактов и набрал нужный номер. Послышались гудки, а потом голос давнего друга, к которому Матвей привык обращаться по самым щекотливым вопросам. Приятель работал в органах.
— Привет, Олег. Как жизнь?
— Привет, дружище! Помаленьку! А ты чего звонишь? Случилось чего или соскучился? — друг, как всегда, был на позитиве.
— Олег, Катя объявилась, — проговорил Матвей, решив сразу перейти к делу. Олег знал о его непростой ситуации и всячески поддерживал.
Пересказав вкратце, без эмоций то, что ему поведала бывшая, Королев попросил проверить информацию. Ему хотелось владеть ситуацией, просчитать все варианты…
Друг взял паузу и пообещал отзвониться.
Матвей убрал телефон в карман куртки, вдруг почувствовав, как на холоде закоченели пальцы. Зато мозги прояснились. Теперь оставалось только набраться мужества и решить, что делать с Аленой.
Глава 36
Звонок Кати, да и визит того столичного щеголя, словно отрезвили его. Поразмыслив, Матвей решил, что это своеобразный знак. Он слишком размечтался, забыл о реальности. Вот Всевышний и решил напомнить ему, что у него нет права удерживать девушку, привязывать её к себе своими признаниями.
Мужчина осознал, какая у Алёны была жизнь до него, понял, чего девушка лишилась, и как прошлая её жизнь не похожа на ту, что может ей предложить Матвей. Конечно, сейчас она искренне заверяет его в своей любви, и он ей верит! Как не поверить, если и сам влюбился по уши, если ощущает, что девушка забралась к нему под кожу, стала продолжением собственной души. Добрая, светлая, нежная… Алена будто благословенный дождь пролилась на его зачерствевшее сердце, заставив снова почувствовать себя живым и счастливым! И хотя бы ради этого он должен её отпустить! Он опытнее, он мудрее, он должен взять на себя ответственность за её будущее.
Нельзя допустить, чтобы любимая осознала, какую ошибку совершила, разменяв успешную жизнь деловой женщины, у ног которой раскинулся весь мир, которой открыты любые возможности, на скромное существование в глуши с таким простаком, как он. Она начнет тяготиться, чувствовать свою вину, а затем отчаяние и злость… Девушка ещё так молода… Ей рано примерять на себя роль матери, а тем более мамы такого особенного ребенка, как Илья… Если уж собственная мать сбежала от мальчика, то вправе ли он перекладывать это бремя на плечи Алёны? Впереди ещё столько трудностей… переходный возраст… цель, к которой они с сыном стремятся… вдруг не получится, и ему придется вытягивать сына из бездны отчаяния и разбитых надежд… Это его крест, и Матвей готов его нести, но Алёна… Он не вправе обрекать на такую жизнь любимую… Даже если его измученное сердце разорвется от тоски и боли. Нельзя быть эгоистом…
Закрыв на мгновение глаза, словно собираясь с силами, Матвей решительно поднялся и направился к Алене.
Заметив приближающегося к ней мужчину, Алена даже вздрогнула от неожиданности, будто увидела незнакомца. Матвей осунулся и казалось за эти полчаса постарел лет на десять. Под глазами залегли тени, а лоб расчертили глубокие морщины. Глаза,
