Перис взглянула на его руку, лежащую на ее запястье.
– Ты просил Найджела сообщить мне, что ты в госпитале?
– Да. Думаю, кому-нибудь надо было треснуть меня немного пораньше. В голове прояснилось.
Похоже, он нес чушь, но Перис подумала, что ей все равно – главное, что она была здесь, а он был более или менее в порядке.
– Найджел, кажется, на меня сердит, – Перис никак не ожидала, что Тобиас улыбнется. – Почему ты улыбаешься? – спросила она его.
– Знаешь, что я думаю?
Она покачала головой.
– Поразмысли немного. Я думаю, что мы с тобой каким-то образом связаны. Мне кажется, кто-то хочет сделать нас публичными врагами. Или лучше сказать – врагами на публике?
– Разве тебе не пора отдохнуть?
Тобиас взял ее за руку и рассматривал пальцы, на которых не было никаких украшений.
– Я хочу сделать предложение. Ты готова меня выслушать?
– Сегодня утром мы угрожали друг другу, – напомнила ему Перис, надеясь, что удар по голове несколько изменил его намерения, и опасаясь, что нет. – Я по-прежнему сердита на тебя и даже злюсь еще больше.
– Понимаю. Ты упряма, как и этот старик.
– Не разговаривай. Ты ранен. Я подожду, пока ты встанешь на ноги, а потом возобновлю военные действия. Я здесь из гуманных соображений. В память о старых временах. Как в доме твоей мамы, – слишком поздно Перис пожалела о том, что напомнила ему о женщине, которая бросила мужа и сына, чтобы отправиться на край света за другим мужчиной.
Если Тобиаса и задели ее слова, он хорошо это скрыл.
– Забавно, – произнес он задумчиво. – Мне трудно представить тебя в роли матери.
– Тобиас, Попс ни с кем не разговаривает. Даже с бабушкой. Она так же сердита на тебя, как и я.
– Очень жаль это слышать. Я всегда очень любил Эмму. И сейчас скучаю по ней.
– Не уходи от разговора. Нам надо решать, что делать.
– Не сейчас, любовь моя, – Тобиас поднес ее руку к губам и перецеловал кончики всех пальцев по очереди. Сердце Перис сладко заныло. – Перис, мы пересекли черту, откуда назад уже не повернуть.
Она встретила его взгляд.
– Ты понимаешь, о чем я?
Перис закашлялась.
– Не думаю… Не совсем пересекли…
– Технические подробности, – в его улыбке сквозил умудренный опытом цинизм. – Начиная с данного момента, это уже вопрос времени, а не образа действия.
– Как бы мне хотелось тебе верить! – Слова вырвались помимо ее воли.
Тобиас потянул ее на себя, обвил рукой ее шею и поцеловал.
На вдохе она пыталась бороться с ним. Потом сдалась. Закрыв глаза, она позволила прижать себя к его мощной груди.
– О, что вы делаете со мной, мадам, – сказал он, когда их губы на мгновение расстались. – А ко мне сюда не хотите забраться?
Пытаясь вдохнуть, Перис положила пальцы ему на губы.
– Тобиас, нам надо сконцентрироваться. То, что случилось сегодня вечером, – очень плохо. Происходит что-то нехорошее. Не забывай, что…
– Что пару дней назад на тебя тоже напали? Разве можно об этом забыть? Одни и те же ребята работают.
Чтобы сесть прямо, она ототлкнула его и вздрогнула, увидев, как гримаса боли исказила его лицо.
– Прости, – сказала она, тронув его щеку, на которой начала пробиваться щетина. – Что ты хочешь этим сказать?
– Чуть не забыл. Помнишь запах сигаретного дыма?
Перис вздрогнула и съежилась.
– Никогда не забуду.
– Этот, который напал на меня сегодня, тоже курил французские сигареты. Многовато для простого совпадения, ты не находишь?
Она отвернулась.
– Что мы будем делать? Ты сказал об этом полиции?
– Сказал. Им про нападение на тебя еще ничего не известно. Они сделают все, что могут, но здесь, Перис, действовал не дилетант.
– Возможно… Пожалуй, я с тобой согласна. Это не может быть простым совпадением.
– В любой момент кто-нибудь может войти. Послушай меня, пожалуйста. Как ты сюда попала?
– Вормвуд, слава Богу, был дома. Он-то меня и подбросил.
– Хорошо, – сказал Тобиас, сплетая пальцы ее правой руки со своими. – Я попрошу, чтобы Билл и Вивиан тебя подвезли. Билл поднимется с тобой и проверит, все ли в порядке. А потом ты запрешься на чудный новенький замочек и не будешь выходить, пока мы обо всем не переговорим.
– Я не могу…
– Я ранен. Не расстраивай меня.
Пришлось ей улыбнуться.
– А что, если ты неделю здесь пролежишь?
– Еще утро не наступит, а я уже буду дома. Но ты еще не выслушала мое предложение. Мы будем всех убеждать, что ненавидим друг друга до глубины души.
Перис нахмурилась:
– Объясни.
– Думаю, что ты оказалась втянутой в заморочку, которая касается одного меня. Случай с Попсом – только повод, не больше. Он один не мог додуматься до интриги, направленной на то, чтобы разорить меня. Кто-то весьма профессионально пытается вывести меня из игры. И, очевидно, все шло не так быстро, как им хотелось бы, поэтому они решили, убив меня, ускорить дело.
– Если ты прав… – В этом Перис не была убеждена. – Почему же тогда напали на меня? Какое я ко всему этому имею отношение?
– Сначала я не знал, а теперь мне кажется, что знаю. Когда мне явилась блестящая идея прийти к тебе под дверь, я подсказал моему Макиавелли отличную мысль. Ему открылось новое поле деятельности. Мы должны подозревать друг друга в тайных умыслах. Я запугиваю тебя, чтобы ты заняла мою сторону с борьбе с Попсом, ты с ними, кто бы они ни были, хочешь меня разорить из-за старинной семейной вражды и, полагаю, из-за Синтии. А в результате мы так заняты, строя друг другу козни, что у меня не остается времени на поиски моего настоящего врага.
Перис спросила:
– Синтию не обойти?
– Нет. Я не собираюсь вас ссорить, но давай об этом позже, ладно?
– Ладно, – так и быть. – Наконец, благодаря тебе я могу не опасаться, что мои работы будут копировать.
Тобиас вздохнул:
– Будем надеяться. Что бы ни случилось, ты не одна. Как много угадывалось за его словами!
Тобиас сжал ее руку:
– Больше не одна. Ну, идет?
Теперь была очередь Перис проявить сдержанность.
– Посмотрим.
Должно быть, в ее глазах Тобиас уловил эту сдержанность.
– Пусть пока все идет по-старому. Если я начну сомневаться в твоей безопасности, я помогу тебе переехать.
