— Ну-с, предлагаю считать заседание клуба жен шоуменов и олигархов открытым! Первым пунктом в повестке дня — хорошенько оторваться! — все еще не отрывая влюбленного взгляда от столба пыли, оставшегося после байков, сказала Роза. — Как насчет перемыть косточки нашим мальчикам?
И мы перемыли. А потом оторвались. Невозмутимый араб, оставшийся с нами, оказался отличным спецом в организации развлечений. Ну, не считая того, что был чертовски красивым мужчиной и великолепно делал массаж. А еще Роза, леди Армагеддец, оказалась вполне нормальной девчонкой, с которой очень интересно поговорить.
Я сама не заметила, как выложила ей всю свою историю вплоть до похищения.
— Какая досада, что Зубровых закрыли. Но! Остался совершенно неохваченным этот, как его… Марат!
— Фу, — я передернула плечами. — Мерзкий тип.
— Предлагаю отомстить! — подняла бокал с мохито Олеся.
— Прямо сейчас, — поддержала ее Ирина.
— Поехали! — не осталась в стороне Аня.
Ну и… что я, дура что ли, отказываться? И мы поехали мстить. Пока мальчики не видят.
Поехали мы не на чем-то там, а на лимузине. Белом. Диной отсюда и до Сочи. Его подогнал идеальный мужчина Аравийский — тот самый араб, по словам Розы, доктор исторических наук, бывший спецагент и действующий ее личный нянь-телохранитель. А также пока еще не герой ее романа, но это — обязательно!
— Она и про тебя роман напишет, — предупредила меня Ирина, поглаживая круглое пузико с Львенком. — Сопротивление бесполезно, так что расслабься и получай удовольствие.
— Мудрые слова, — кивнула английская Роза, оторвавшись от очередного коктейля. Безалкогольного. — А теперь пора обсудить, как именно будем мстить.
— Оторвем все, что отрывается? — кровожадно предложила Анна, которая за компанию тоже пила исключительно соки и минералку.
— Посадят как за человека, — покачала головой Олеся. — А нам нельзя. Нам рожать скоро, — и кивнула на Ирину.
Пузики у них были почти одинаковые. У Ирины чуть побольше. Так что — да, никакого алкоголя. И мне тоже. Хоть я и рыжая, но от коллектива отрываться на люблю. Тем более что с этой компанией и алкоголя не надо.
— Зачем нам заемная дурь? У нас своей хватит! — в самом начале кипеша выдала английская Роза, и мы все с ней дружно согласились.
Короче.
Со способом мсти ужасной решено было разобраться на месте. По ситуации. Но — без членовредительства.
На всякий случай мы остановились у художественного магазина и закупили краски в баллончиках. Хорошие краски. Плохо смываемые. И перманентные маркеры. Зачем? Ну… может, если расписать бело-золотой унитаз, в котором Маратик держит офис, уровень эстетики в городе Сочи резко повысится!
— Машину, говоришь, угнал… — кровожадно сказала Роза, когда мы выгрузились перед офисом: пять прекрасных дам и один прекрасный арабский мужчина. — А какая из них — его?
— Белый «Лексус», госномер три-три-три, — с энтузиазмом подсказал араб и подал мне баллончик с краской. Кислотно-оранжевой.
Перчатки и маску — не карантинные, а защитные — мне сунула Роза.
— Ага! — сказала я, надела перчатки, опустила забрало маски и потрясла баллончик. — Этой машине чего-то не хватает.
— Госномер неправильный, — поддержала меня Анна, держа наизготовку баллончик с зеленой краской.
— И виден плохо! — не осталась в стороне Олеся.
— Щас мы все поправим! — в один голос заявили Роза и Ирина.
— Конфетка будет! — резюмировал Аравийский и тоже опустил забрало.
В общем, мы успели расписать «Лексус» в полосочку, и я лично написала на заднем стекле большими светящимися буквами слово из пяти букв, точно характеризующее Маратика.
Он выскочил из офиса, когда я заканчивала последнюю букву «К». Заверещал. Начал грозиться полицией, натравил на нас охрану. Ну как натравил. Попытался. Когда на нас пошли три скромненьких жирненьких мужичка с грозными надписями «Охранное Агентство Аллигатор» на курточках, их вежливо остановили пятеро нескромных и подтянутых товарищей в черном. И очень вежливо попросили не вмешиваться, предъявив какие-то убедительные корочки.
Все это произошло так быстро, что я едва успела пририсовать к букве «М» — первой в важном слове — ослиные ушки.
— Какого?.. а… ты?! — наконец-то Маратик меня узнал, стоило лишь поднять забрало. — Да я тебя! Сучка бешеная, мало тебе!..
Розочка, тоже подняв забрало, умиленно покачала головой:
— Какой персонаж, а? Ир, берем?
— Берем! — отозвалась Ирина, и они хищно обошли Маратика с двух сторон, беря в клещи и рассматривая, словно клеща энцефалитного.
— Вы хоть знаете, кто я такой? — не унимался Маратик.
— А то, — во все сто тридцать два зуба улыбнулся Аравийский. — Рашидов Марат Хафизович, восемьдесят шестого года рождения…
Он перечислял незамысловатые факты биографии вроде условного срока, неподтвержденной торговли наркотой, отмывания денег, взяток и лечения от запущенной гонореи в возрасте семнадцати лет — а я восхищалась. И образом агента ноль-ноль-семь, и вытягивающейся рожей Маратика. Закончил Аравийский неожиданно:
— …висит семнадцать миллионов рублей. И если ты их не отдашь до конца лета, то — все, — и выразительно провел пальцем по горлу. — Но если будешь хорошо себя вести, возможны варианты.
— Э?.. — вытаращил глаза Маратик и чуть слюной не закапал, когда Аравийский достал из внутреннего кармана пачку зеленых денег.
— У дам праздник, дамы желают развлекаться.
— Но… дамы?.. — Маратик ошалело оглядел нас, таких прекрасных, с баллончиками краски и на фоне расписного «Лексуса».
— Именно. Радуйся, ты им глянулся. Уж не знаю, чем.
И Аравийский презрительно оглядел его с ног до головы. Сверху вниз. Сильно сверху вниз. А я хихикнула. Рядом с бывшим спецагентом Маратик выглядел… ну… чем-то вроде гномика в шмотках с китайского рынка. Даже его «Ролекс» явственно отблескивал латунью.
— Да ну! — Розочка непринужденно положила руку в изгвазданной перчатке на рукав Аравийскому и по-акульи улыбнулась Маратику. — Этот персонаж небось ни на что не годен.
Маратик возмущенно вскинулся.
— Да ты! Да я!..
— Тш-ш, — покачал головой Аравийский. — К дамам следует обращаться уважительно. Миледи, и никак иначе. А за хамство полагается штраф…
— Мужик, ты с ума сошел! Какой еще штраф? — у Маратика вдруг прорезалась членораздельная речь.
— Большой. Ты знаешь, сколько стоит оскорбление подруги миледи? А ее беспокойство? Нервы — бесценны! Так что… твой долг перед миледи вырос с семнадцати миллионов до двадцати.
— Перед… перед миледи? Ты бредишь, мужик! И вообще, шел бы ты…
