— Расскажи! — с воодушевлением просил Таль Рек. — Расскажи о своих похождениях! Как перебрался через Гиз-Годолл и пустыню Одиноких, как сражался с монстрами! Все-все! Кстати, если не знакомы, это Артист и Одноухий. Они сегодня дежурные по казарме.
Ри устало вздохнул и присел на матрас, лежащий на полу. С тех пор, как он поведал свою историю (без некоторых весомых подробностей) другу, тот приводил все новых и новых знакомых, которые слушали с открытыми ртами. Слушали и слушали. И нравились им наверняка больше комментарии и уточнения самого Таль Река, в которых преувеличение и выдумка нарастали и разбухали, как снежный ком липкого снега, превращая почти реальную историю в легенду о подвигах великого героя, сравнимого разве что с Забом Майей.
Ри понимал, что, скорее всего, ученики считают его выдумщиком и пустословом, но ему было глубоко плевать. Для него Удел — лишь крыша над головой, временный кров.
— Начинай ты, — схитрил Ри, зная, что Таль не откажется, а сам снова прилег.
И понеслось…
Лес, полный призраков и тварей Думрока. Волки размером с лошадь, а то и больше. Ведьма с косой, скармливающая младенцев монстрам. И Рийя Нон, сирота, мечтающий выполнить последнюю просьбу умирающего отца и найти родственников матери, в сопровождении отряда бесстрашных охотников прорывается через полчища клыков и когтей через самый лютый лес на Тэи.
Охотники сложили свои головы, но помогли Ри добраться до пустыни, через которую он прошел в одиночку. Семь дней и ночей, без воды и еды, он шел по пескам в жару и ночной холод. Попадал в ловушки пустынных созданий, с рождения только и умеющих, что заманивать путников и высасывать из них кровь.
И вот, обессиленный, изнеможденный Ри падает и прощается с жизнью. Но сестра небогляда, к которой его отправили в отряде, находит полуживого и относит в свою хижину. Там она выходила его, вылечила и поставила на ноги, а когда узнала о его подвигах, то без памяти влюбилась и родила от него двух сыновей.
Ри закрыл лицо ладонью, притворяясь, что зевает. «Про детей — это что-то новенькое», — чувствуя, как краснеет от стыда, подумал он.
О своем отношении к сестре Ло он Талю не обмолвился ни словом. Это слишком личное. Его привязанность к небогляду целиком перенеслась на Кримм Антею, хотя бы потому, что она как две капли воды была похожа на сестру, и не только внешне, но и некоторыми повадками, взглядом. Ее забота и искреннее желание помочь глубоко затронули Ри. Даже когда он поправился и был готов продолжить путь, ей достаточно было сказать: «Останься еще ненадолго», и он остался.
Она объясняла это желание тем, что у нее давно не было мужчины и непостижимой тягой к Ри, а он… Он никак не объяснял. Подобрать слова не получалось, они кружились где-то рядом, вокруг интимного дрожания свечи и мятой постели, готовые сорваться с языка, но так и остались невысказанным.
Ри не мог и не хотел делиться этими воспоминаниями ни с Талем, ни с кем бы то ни было.
Артист был похож на одного парнишку из Энфиса, тот тоже щеголял со стариковским лицом в ямочках от язв и мясистым бурым носом. Одноухий же часто опускал смущенный взгляд. То ли из-за малого роста и девчачьей внешности, то ли из-за оттопыренного уха. Хотя может, и из-за кителя, который ему не нашли по размеру, одежда смешно свисала и топорщилась, а рукава были завернуты.
— А вы слышали, — спросил Артист после продолжительной паузы, полной восхищения, — что в Ноксоло прибыл Коган Халла?
— Да ты что? — Удивился Таль Рек.
— Ну! Говорят, он записался в ветхали и будет собирать налоги со староземельцев. А еще ему разрешили оставить оружие с хеллизии! Вы знаете, что у него за меч?
— Это я знаю, — отмахнулся Таль. — Поющий мелиновый клинок, опустошающий душу и превращающий плоть в тряпки.
Оба закивали в раболепном согласии.
Ри не рассказывал Таль Реку о дяде, да и сомневался, стоит ли вообще.
— А кто этот Коган Халла? — поинтересовался он.
— Да ты гонишь! — в один голос заорали Артист и Таль, а Одноухий часто заморгал от волнения.
Роль вводящего в курс невежду взял на себя, конечно же, Таль.
— Это самый вероломный, жестокий и беспринципный каргхар на свете, — произнес он устрашающим голосом, разведя руки в стороны. — У него вместо кисти гвиртовый шар, которым он запросто проломит череп быку. Он надевает на него меч и так быстро крутит, что, когда на него нападают сразу сотня воинов, вокруг столбом стоит кровавый дождь.
— Когана нельзя убить, он бессмертный, — вставил Артист.
— А если я встречу его на улице Ноксоло, — залепетал Одноухий, — то упаду в обморок.
Ребята одобрительно засмеялись.
— Я серьезно. — Малец, смутившись, отвернулся.
— Да как тебя вообще в ученики взяли? — опешил Таль.
— У него мать — кухарка при Уделе, — объяснил Артист, и обращаясь к Ри, спросил: — А ты правда ищешь родственников в Ноксоло?
— Да. — Сердце у Ри учащенно забилось.
— В трущобах у реки живет прорицательница Немервы. Она знает все, что было и будет. Можно сходить. У тебя есть чем заплатить?
В котомке Лодисс Антеи оставалось еще несколько серебряных, которые ему дала на дорогу Кримм, сестра Ло.
— Есть немного.
— Ну так пойдемте! — Таль Рек вскочил в предвкушении новых впечатлений. — Чего же мы ждем?
* * *
Когда Ри увидел Ноксоло впервые, он был не просто впечатлен, но и обескуражен. Нимбре и Хаэль, две реки сливались в полноводную Чуткую, с меловыми утесами и поросшими соснами холмами по берегам.
Мост через Нимбре, который и переходил Рийя Нон, представлял из себя гранитный хребет на двух толстенных опорах, и был таким широким, что на нем могли разойтись и две телеги, не задев друг друга.
Внешняя стена городского поселения состояла из отребья и строительных отходов, попросту сваливаемых на крутых берегах. Далее шла полоса трущоб, опоясывающих внутреннюю, монолитную крепкую стену из беленого камня, с бойницами и стражами.
Ноксоло расположился за внутренней стеной: ровные ряды улиц двухэтажных белых домов, жмущихся друг к другу, по спирали тянущиеся к вершине холма, — ничего подобного Ри раньше не видел.
На самой вершине расположился Удел цепных псов эклиотики — старинный замок с собственным рвом, высоченными стенами и башнями с узкими бойницами и лабиринтом комнат.
Там обитали старожилы Удела. Там же проводилась проверка послушников и меток подозреваемых в сопричастности к эклиотике. И там же, в огромных залах с мощными колоннами, ученики, сидя на длинных лавках, постигали азы распознавания эклиотики.
Величественный, будоражащий воображение, богатый Удел. Десятки фонтанов и статуй были возведены за счет старожил Удела в Ноксоло. Несколько ферм на других берегах рек обеспечивали жизнедеятельность замка и казарм.
