Книга Тамплиеры. История ордена рыцарей-храмовников - Чарльз Эддисон

На следующем этапе судебного разбирательства папский инквизитор Сикар де Вор предъявил два признания, вырванных под пыткой у тамплиеров во Франции. Первое было сделано Робертом де Сен-Жюстом, принятым в орден братом Гимбертом, великим прецептором Англии. Он был арестован во Франции и подвергся пыткам. Роберт де Сен-Жюст «признался» на дыбе, что при посвящении в братство Храма он отрекся от Христа и плюнул «рядом» с крестом. Второе признание было выбито из Жоффруа де Гонвиля, рыцаря ордена Храма, прецептора Аквитании и Пуату, 15 ноября 1307 года в присутствии великого инквизитора Франции. На допросе де Гонвиль заявил (впоследствии он отказался от своих слов, но этот факт не был принят во внимание инквизиторами), что вступил в орден в Англии, в лондонском Темпле, и принимал его брат Роберт де Турвиль, глава ордена в Англии, около двадцати восьми лет назад. Он поведал, что магистр показал ему в требнике изображение распятого Христа и повелел отречься. Жоффруа страшно перепугался и воскликнул: «Господин, зачем мне делать это? Никогда я этого не сделаю!». Но магистр сказал ему: «Не бойся, я обещаю тебе, что деяние сие не повредит душе твоей и не запятнает твою совесть». Затем он сообщил Жоффруа, что так делать было принято при одном из великих магистров, который, попал в плен к некому султану и мог получить свободу только пообещав, что отречется от Христа сам и заставит отрекаться всех принимаемых в орден. С той поры этот ритуал стал частью обряда посвящения.

Феринзиус ле Марешаль, рыцарь-мирянин, заявил, что его дед вступил в орден Храма крепким и здоровым, но спустя три дня после вступления в братство умер. Марешаль заявил, что с некоторых пор он «подозревает», что его деда убили, из-за отказа участвовать в гнусностях, творимыми братьями.

Но венцом всего стал рассказ брата Джона де Гертия, францисканца, который он слышал от некоей женщины по имени Какокака (!). Та рассказывала, со слов лондонского приора Эксвалетуса, что один из слуг проник в зал, где собирался капитул, и спрятался. Когда последний из вошедших запер дверь, а ключ был отдан старшему, собравшиеся тамплиеры отправились в другую комнату, где открыли чулан и вытащили оттуда черную фигуру с блестящими глазами и крест. Все это положили перед магистром. Он отказался, заявив: «Я был плохим человеком в миру и вступил в орден ради спасения души, но это решение было худшим в моей жизни. Я никогда не сделаю этого!», на что братья сказали: «Берегись! Делай, как делает весь орден». Но он был непреклонен, за что и поплатился – его посадили в колодец, что и сейчас стоит во дворе обители, закрыли крышкой и оставили умирать. На вопрос, когда женщина услышала об этом, свидетель ответил, что, по ее словам, это произошло около четырнадцати лет назад в Лондоне, где она вместе с мужем Робертом Котакотой (!) держала лавку.

Этот свидетель также знал некоего Вальтера Сальваджо из семьи графа Уоррена, который через два года после вступления в орден исчез. Ни сам граф, ни его семья, ни кто-либо из его друзей не смогли выяснить, что с ним сталось.

Гаспер де Наффертон, священник прихода Райд, сообщил, что три года назад он был на службе у тамплиеров в течение примерно шести месяцев, в это же время в орден был принят Уильям де Поклингтон; он хорошо помнит, что названный Уильям появился в Темпле в воскресенье вечером, в облачении тамплиера, в сопровождении брата Уильяма де ла Мором, магистра, брата Уильяма де Графтона, приора Риббстейна и других братьев. Той же ночью, во время первой стражи они собрались в церкви и разбудили его, чтобы отслужить мессу, после мессы его и других клириков выставили из храма, потребовав, чтобы они привели принимаемого, и, когда тот вошел в храм, за ним закрыли двери и оставались там до рассвета. Что происходило в храме, свидетель не знал. На следующий день, однако, он увидел брата Уильяма весьма опечаленным. Свидетель признался, что хотел заглянуть через потайную дверь, чтобы посмотреть, что происходит, но был предупрежден, что за это ему грозит неминуемая гибель.

Брат Джон де Донингтон из ордена францисканцев, семьдесят шестой свидетель, заявил под присягой, что несколько лет назад старый воин-тамплиер (чье имя он не может припомнить) сказал ему, будто у ордена есть в Англии четыре главных идола. Один – в Лондоне, в ризнице Темпла; второй – в прецептории Битлехэм; третий – в Бруэре в Линкольншире; четвертый – где-то возле Хамбера (название этого места он забыл). Дескать брат Уильям де ла Мор, магистр, учредил в Англии идолопоклонство и привез с собой в страну большой свиток, в котором подробно описаны отвратительные обычаи и ритуалы ордена. Тот рыцарь также сказал свидетелю, что многие тамплиеры возят с собой идолов в сундуках и пр. и пр.

На основании всех этих кривотолков, слухов, смутных подозрений и чудовищных несуразностей нотарии постарались сфабриковать «достоверные» свидетельские показания. 22 апреля тамплиеры, заключенные в Тауэре и других тюрьмах города, предстали перед инквизиторами и епископами Лондона и Чичестера в обители Святой Троицы, чтобы выслушать публично зачитанные показания свидетелей. Тамплиеры потребовали копии этих документов и получили их. Им дали восемь дней, чтобы подготовиться к защите. Через восемь дней в Тауэр направили представителя епископа Лондона в сопровождении писцов и свидетелей, чтобы запротоколировать доводы и показания братьев в свою защиту. Однако тамплиеры ответили, что они неграмотны, несведущи в законах и что во всякой возможности защиты им было отказано, ибо им не позволили обратиться к тем, кто мог бы предоставить им разумный совет и помощь. Таким образом, тамплиеры оказались совершенно незащищенными перед пристрастным судом. Они отметили, однако, что желают публично провозгласить свое кредо и кредо ордена, предъявить привилегии, предоставленные им папами, и свои собственные показания, данные инквизиции – всё это они желают использовать для своей защиты.

Когда восьмидневный срок истек в четверг 29 апреля, тамплиеры предстали перед папским инквизитором и епископом Лондона и Чичестера в церкви Всех Святых в Беркингчёч и передали им приведенное ниже обращение, составленное ими самими, в качестве единственного доступного им средства оградить себя от несправедливости, тирании и преследований своих могущественных недругов, добавив, что, если они допустили какую-либо ошибку, они готовы подчиниться приказаниям церкви.

Воззвание было написано на норманно-французском диалекте того времени[309]:

«Да будет известно вам, достопочтенному отцу, архиепископу Кентерберийскому, примасу всей Англии, прелатам Святой Церкви и всем христианам, что все мы, собравшиеся здесь братья Храма, – христиане, верующие во Спасителя нашего Господа Иисуса Христа и Бога Отца Всемогущего, и проч. и проч. Мы веруем во все, во что верит Святая Церковь и все, чему она учит нас. Мы заявляем, что служение наше основано на повиновении, целомудрии, нестяжательстве и пособничестве в завоевании Святой земли Иерусалима, всеми силами и мощью, кои дарует нам Господь.