– Мама, он же лорд, брат герцога Мериона, а не дворецкий!
– Конечно, не дворецкий, но он помогает нам в тех делах, где мне одной не управиться.
– Нет, это не годится. – Линетт покачала головой. – Ты уверена, что приняла верное решение?
Эстер Гилрей выглядела скорее раздраженной, чем уязвленной.
– Да, моя дорогая, в отличие от того случая, когда я сдуру согласилась помочь тебе в этой дикой авантюре по спасению детей.
Это положило конец раздражению Линетт.
– Прости, мне жаль, что я так сказала.
– А мне нет. Знаю, я далеко не лучшая мать и совершила ужасную ошибку со Страуссом, но теперь я стараюсь исправить ее и стать матерью, которой не смогла быть раньше.
– Ты всегда была моей самой чудесной мамочкой!
– Это ты сейчас так говоришь. Но иногда наступают моменты, когда я чувствую, словно ты никогда не простишь меня и какая-то часть в тебе будет всегда ненавидеть меня за то, что я подбила тебя на столь неудачное замужество…
– Ох, мама, довольно! – Линетт опустилась перед Эстер на колени. – Ты согласилась принять меня обратно, когда я ругала и проклинала тебя; с тех пор я не слышала от тебя дурного слова и чувствовала себя любимым, избалованным ребенком.
– Спасибо, доченька. – Эстер смахнула слезу. – Я скажу тебе так: мне нелегко далось решение помогать тебе. Поняв, что это будет не краткосрочная договоренность, я отправилась посоветоваться с нашим викарием. Мы долго говорили, и, в конце концов, он меня убедил, что любовь может исправить все. Нет такого гнусного преступления, которого бы не простил Господь. Но если Иисус может делать это, то почему я не могу простить свою дочь и позволить ей простить меня?
Это было самое красноречивое выступление Эстер, и Линетт, чмокнув ее в щеку, встала.
– Лорд Гейбриел может выступить в роли дворецкого, если тебе так хочется, – вздохнув, произнесла она, – но пока он находится здесь, я по-прежнему буду проводить большую часть времени в студии, и не хотелось бы, чтобы он навещал меня. Ты меня понимаешь?
– Да, дорогая, разумеется. Но иногда я задаюсь вопросом, а слышала ли ты меня вообще…
Особняк Мадлен Уилтон казался тихим аббатством по сравнению с жилищем Эстер Гилрей. Дом Гилреев был гораздо меньше, но зато обитало в нем вдвое больше детей, которым всегда что-либо требовалось: внимание, еда, лечение. Двери постоянно громко хлопали, а к полудню пол был усыпан мячиками и игрушками, несмотря на то, что каждый вечер их подбирали и раскладывали по местам.
Тем не менее, все дружно преодолевали трудности, и, несмотря на постоянный хаос, никто не изъявлял желания пожить в каком-либо другом месте.
Гейбриел быстро втянулся в привычную жизнь дома и начал вносить в нее посильный вклад: подбирал книги для Линетт, следил, чтобы часы были вовремя заведены, помогал готовить детей ко сну.
Тем не менее, в первые дни своего пребывания в доме ему удалось увидеть Линетт лишь однажды.
– Линетт всегда была упрямым ребенком, – рассказала ему миссис Гилрей. – Я думала, что Страусе выбил из нее это, но не совсем. Тем не менее, я полагаю, это хороший признак, что она так упорствует с вами, очень хороший.
Эстер Гилрей оказалась неисправимым романтиком. Может, упрямство Линетт и является хорошим признаком, но как завоевать внимание красавицы, не видя ее?
Желая прояснить ситуацию, Гейбриел спросил у миссис Гилрей, почему они с Линетт решили воспитывать нескольких детей. Оказалось, что они собирались заботиться о детях до тех пор, пока не будут найдены их родители, но у одного мальчика родители эмигрировали в Канаду, а родители близнецов погибли. Родителей Клер и Питера они так и не смогли отыскать. В итоге все дети вошли в одну большую семью.
– А вы знали, что когда-то я работала актрисой? – С энтузиазмом рассказывала миссис Гилрей. – Мой муж выходец из состоятельной провинциальной семьи, которая желала найти ему место в высшем обществе. Тем не менее вместо этого он женился на мне, и ни один из нас не пожалел о своем выборе. Когда родилась Линетт, его родители сжалились и были достаточно добры к нам, но настоящий брак и настоящая семья гораздо важнее и денег, и положения в свете. Увы, когда Линетт встретила Страусса, я как будто ослепла. Клянусь, я никогда больше не повторю подобной ошибки. А теперь позвольте мне дать вам один совет: не терпите ее упрямство слишком долго.
На второй день вечером Гейбриел отправился в студию, захватив с собой некую вещицу, которая, как он полагал, сделает его визит более желательным. Дверь выглядела как и все остальные двери в доме – до неприличия чиста и была плотно закрыта, но за ней для Гейбриела таилась кладовая, полная сокровищ.
Постучав и не получив ответа, он осторожно заглянул внутрь.
Линетт спала в кресле у окна.
Едва дыша, Гейб вошел в комнату, намереваясь положить пакет на рабочий стол и уйти, но так увлекся созерцанием, что наткнулся на кошку и едва не упал.
Мгновенно проснувшись, Линетт вскочила.
– Простите, я не хотел испугать вас, – робко произнес Гейбриел.
– Надеюсь, что так. – Линетт поднесла руку к сердцу, словно пытаясь умерить его учащенное биение. – О чем только думала матушка, нанимая вас!
– Думаю, она все сделала правильно.
– Тогда, может, вам завести флирт с ней?
– О, я постоянно только этим и занимаюсь. Если вы меня отвергнете, мы начнем жгучий роман прямо под этой крышей.
Конечно, это была шутка, однако Линетт даже не улыбнулась.
– Лучше скажите, что вам здесь нужно?
– Я принес вам кое-что, полагаю, весьма полезное. – Гейбриел кивком указал на принесенный пакет. – Подарок от человека науки художнику.
– Простите, но я ненавижу загадки. – Однако Гейбриел и не думал отступать.
– Откройте его, и загадки кончатся.
Линетт осторожно открыла пакет, словно боялась, что мальчишки могли завернуть в него сотню жуков, готовых немедленно выскочить наружу, но, увидев его содержимое, даже замерла на мгновение.
– Спасибо, вы так добры…
– Не стоит благодарности. – Сердце Гейбриела радостно забилось. Наконец-то он нашел нечто, что вызвало ответ в сердце Линетт.
– Целая книга столь прекрасных рисунков, это сокровище, которое мы оба ценим, хотя и абсолютно по разным причинам. Это чудесный подарок. Я буду бережно хранить его и верну, когда закончу работу, – пообещала Линетт и вдруг, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Гейбриела в щеку.
Покинув студию, Гейбриел отправился на поиски Клер в таком приподнятом настроении, какого у него давно уже не было.
А между тем его время уходило: новый дворецкий должен был появиться уже через два дня.
