Около семи я остановился возле их ворот. Свет в окнах не горел, никакого движения по двору не наблюдалось. Калитка была заперта, а кричать я не решился. Просто сидел в машине и ждал.
Из дома напротив вышла старушка и подошла к Настиной калитке. Я выскочил из машины и поспешил за ней. Она меня узнала.
— Доброе утро. Вы не знаете случайно, Настя дома?
— Нету их никого. Мать её вчера прямо с работы в больницу увезли. Настя позвонила, попросила за курами присмотреть.
— Вы случайно не знаете, в какую больницу?
— Откуда мне? Настя не говорила. В район, а может даже в область.
Я поблагодарил женщину и рванул к машине. Настину маму забрали в больницу, а она осталась там с ней? Такое стечение обстоятельств мне даже в голову не пришло. Но это была вполне реальная версия, хоть и немного странная. Её нужно было как можно скорее проверить.
Быстро нашёл адрес районной больницы и поехал туда, но там Настиной мамы не оказалось. Я вдруг подумал, что у неё могла быть другая фамилия. Но в больнице меня заверили, что вчера вечером никакую женщину к ним не привозили.
Оставалась областная. Тут мне повезло — Валентина Петровна Крамаренко вчера действительно к ним поступила. Но о состоянии её здоровья мне справки давать отказались, поскольку я не был родственником.
На часах уже было около десяти, когда раздался звонок от Насти. Наконец-то.
— Настенька, я с ума схожу!
Выяснив, где её искать, побежал наверх в отделение неврологии. Нашёл Настю с Витей в двенадцатой палате. Она сидела на кровати, раскачиваясь вперёд-назад и глядя в одну точку стеклянными глазами. Лицо было бледное и опухшее от слёз. Витя жался к маме, не понимая, что происходит. Он тут же заметил меня и бросился ко мне на руки, а Настя никак не отреагировала. Мне пришлось потормошить её, чтобы обратить на себя её внимание.
— Саша, мамочка моя умерла. Она умерла! Как такое вообще может быть? Я не верю, не верю, это неправда.
Она рыдала, периодически шептала что-то бессвязное. Я не умел утешать, не знал, что в таких случаях надо говорить, как правильно себя вести. Было очевидно, что случившееся слишком сильно ударило по Насте, и вряд ли она была способна к каким-то самостоятельным осмысленным действиям.
Никогда не занимался организацией похорон. Даже не представлял, как это делается. То есть, конечно, я догадывался, что есть какие-то специальные фирмы, которые берут все хлопоты на себя. Но где их искать, как и о чём с ними договариваться?
Самое ужасное, что через несколько часов мне нужно было ехать в аэропорт. О том, чтобы остаться, и речи быть не могло. На завтра была назначена встреча с французами. Вальтеру удалось узнать, что они вышли не только на нас, но и на наших конкурентов. И от того, насколько оперативно, гибко и убедительно мы сможем подстроиться под их потребности, зависело, выберут ли они в результате нашу фирму.
Этот контракт должен был закрепить наше положение на рынке. Несмотря на все усилия, оно по-прежнему оставалось довольно шатким. Репутация тут зарабатывалась годами. У нас с Вальтером за плечами этих лет не было, но мы были молоды, амбициозны и надеялись получить “всё и сразу”. В конце концов у меня был успешный опыт ведения аналогичного бизнеса на родине, да и Вальтер тоже был “в теме”, поэтому наши амбиции выросли не на пустом месте.
Остаться на похороны я не мог. Даже если бы наступил конец света, завтра утром я должен был встретиться с французами. А потому в моём распоряжении было всего несколько часов, чтобы позаботиться об организации похорон и перепоручить кому-то Настю с Витей. Глядя на девушку, я не питал иллюзий насчёт того, что она сможет взять себя в руки и заняться всем сама, одновременно заботясь о малыше. Поэтому я вышел из палаты и первым делом позвонил единственному человеку, которому мог их доверить.
— Стас, у Насти умерла мама. Она сама, судя по всему, не очень вменяема. Помоги мне, пожалуйста.
— Не вопрос. Что конкретно от меня требуется?
— Возьмите к себе, пожалуйста, Витю. Я пока найду похоронную контору и попробую договориться.
— А что с твоим отъездом? Ты же не собираешься отменить завтрашнюю встречу?
— Нет, я — не самоубийца. В том-то и дело, что мне придётся уехать, хотя по-человечески оставлять Настю сейчас одну нельзя. Поэтому попрошу тебя проконтролировать, чтобы всё прошло гладко, и вообще присмотреть за ней.
Заручившись поддержкой друга, пошёл искать врача, чтобы мне объяснили, каким должен быть сейчас наш алгоритм действий и куда в таких случаях следует обращаться. Даже не удивился, когда мне сразу выдали рекламный проспект фирмы ритуальных услуг с заверениями, что они всё устроят на высшем уровне.
Недолго думая, созвонился с ними и договорился, что они пришлют к нам сюда своего представителя и сразу начнут подготовку.
Вернулся к Насте. У неё продолжалась истерика. Я обнял её, прижал к себе, гладил по голове, как маленькую.
— Мама была для меня всем. Она же мне и мама, и подруга, и Витина няня, и вообще всё. Понимаешь? Мы с ней всю жизнь вдвоём душа в душу. Как мне жить без неё? У меня теперь никого нет… Вообще никого… Я осталась совсем одна.
— Насть, не говори так. Ты не одна. У тебя есть я.
— Ты? Ты же сегодня уедешь — и всё.
— Ты права, я не могу остаться, никак не могу. Но я ещё приеду к вам, обязательно приеду. Обещаю. Будешь меня ждать?
— Конечно, буду.
— Я не брошу вас с Витей. Я люблю тебя.
— Саша, я тоже тебя люблю. Я буду очень ждать.
Я так долго ждал этих слов, нам так давно надо было поговорить о наших отношениях. Но я только сегодня ночью смог сформулировать для себя, каким я видел наше будущее. И вот — этот разговор происходил в неподходящий момент и неподходящем месте. Но мне было очень важно услышать от Насти, что она любит меня. Это означало, что относительно нас я принял правильное решение. В то же время меня съедало чувство вины, что в такой тяжёлый момент я вынужден был оставить дорогую мне женщину практически наедине с её проблемами и душевной болью. Наверное, я был эгоистом, но в этот момент я даже не допускал мысли о том, чтобы остаться утешать её в ущерб моему бизнесу.
Глава 35
Настя
Я пыталась повидать маму, но мне сказали, что тело уже в морге, его выдадут мне перед похоронами. Плохо представляла, куда мне надо было идти и что делать, находилась в какой-то прострации. То ли так подействовали успокоительные, которые мне несколько раз кололи, то ли мой мозг так отреагировал на стресс. Всё происходило будто не со мной. Ощущение нереальности давило прессом, мешая делать лубокие вдохи. Внутри всё выкручивало и болело так, что готова была на стены лезть.
От полной беспомощности периодически накатывала паника. Я не представляла своей жизни без мамы. Будучи хрупкой женщиной, она всю жизнь была моим главным щитом, укрывая собой от неурядиц, подставляя плечо и помогая подняться каждый раз, когда я оступалась и падала. Возможно, если бы не предстоявший отъезд Саши, мне было бы не так тяжело и страшно. Но понимание того, что я теперь совсем одна, что никто не придёт мне на помощь, никто не поддержит, не подстрахует, выбивало твёрдую землю из-под ног. Мир качался, и я каждую секунду рисковала потерять равновесие и разбиться.
