Я молча пожала плечами, понимая, что сейчас из моего рта снова вылетит надоевшее до зубовного скрежета «Я, Малла Вильдо из Хадоа…»
Вилина ушла, забрав пустую посуду. И я хотела было прилечь, но на улице вдруг раздался визг, который приближался ко мне. Как будто бы визжащий человек, бежал сюда со всех ног. Так и вышло. Это была Салина.
— Малла! Малла! — снова затарабанила она по стеклу, — ты что спишь что ли?! Вставай давай! У нас такие новости! И-и-и! — снова тоненько заверещала она.
— Что случилось, Салина, — подскочила я к окну, — тут я. Говори!
— У нас в поселении купцы поселиться хотят и лавки открыть. К господину Гририху сейчас зашли. Говорят, бумага у них от его величества есть, с разрешением. Представляешь?!
— Нечего себе, — охнула я. Как же захотелось побежать на площадь и своими глазами увидеть то, что происходит. И зачем я только негодяю этому пощечину дала. Ну стерпела бы еще чуточку. — А Варн твой, Салина?
— Да! — счастливо взвизгнула Салина, — представляешь?! Он теперь будет здесь лавку держать! Хоть бы господин Гририх разрешил…
— Ну, — почесала я затылок, — если бумага от самого короля есть, то разрешит. Куда денется-то?
— Ага, — согласилась Салина, — ну, я побегу, посмотрю что там. Послушаю, о чем бабы судачат. Может Варна увижу. Потом тебе расскажу.
Сестра убежала. А я чуть не взвыла от желания быть там, в гуще событий вместе с ней. Но вместо этого сижу взаперти. И прошло еще не больше нескольких частей. Впереди еще три дня. Да за эти три дня, уже и лавки откроются. Пропущу я все.
И если совсем недавно я думала, что буду наслаждаться покоем, то сейчас больше всего хотелось выйти на свободу. И быть там вместе со всеми на площади.
Я в нетерпении, ожидая новостей от Салины, мерила свою тюремную камеру шагами. А когда где-то там на площади раздались восторженные крики вдов, я чуть не разрыдалась от обиды. Там же происходит что-то интересное. А я сижу здесь. Из-за этого негодяя. Или из-за своей несдержанности.
Пока дождалась хоть каких-нибудь новостей почти сгрызла ногти до локтей. Восторженные вопли раздавались еще несколько раз, и я умирала от желания узнать, что же там такое происходит. Но вот крики стихли, а ко мне все никто не приходил. Я подставила стул к окошку и сидела, навострив ухо.
Наконец, послышались торопливые шаги:
— Малла?
— Рыска?! — обрадовалась я, — что у вас там случилось? Рассказывай!
— Господин Гририх указ его величества зачитал. Теперь мы не вдовье поселение при городе Варде, а деревня Колхоз «Светлый путь». Еще там было написано, что если какие-то вдовы не захотят вступить в колхоз, или мы откажемся, кого-то принять, то их переселят в другие вдовьи поселения.
— Кошмар меня подери! Рыска, но ведь у нас в колхозе чуть больше половины вдов пока.
— Уже нет, — Рыска довольно улыбалась, я слышала это даже по голосу, — господин Гририх предложил нам всех желающих принять. Мы согласились. Работу, сказал, найдем. Не я, сказал, так Малла работу вам придумает, очень уж беспокойная вдовушка, сказал, но всегда с пользой суетится.
Сестра рассмеялась, и я вместе с ней захихикала.
— И что потом? Я же слышала, как вы там несколько раз кричали.
— Ну, да. Новостей много. Купцы у нас в поселение лавки открывать будут. Трое уже приехали и торговые ряды строят. И ярмарка у нас теперь будет постоянная, как в городе.
— Как здорово! — я даже на стульчике подпрыгнула от восторга, — а еще?
— А еще, — Рыска помолчала, а потом тихо добавила, — медведь к Сайке посватался. Прямо там на площади, при всех. С самого первого дня, говорил, тебя приметил. И думал, как работу закончим, приду к тебе. Заберу хозяйкой в свой дом. Люба ты мне. А раз уж мы теперь колхозники с тобой, так не хочу, сказал, тянуть больше.
Рыска всхлипнула. И у меня слезы на глазах показались. Как же хорошо, что Сайка теперь замуж выходит. Или…
— А она согласилась?!
— Конечно! Разрыдалась, на шее у медведя своего повисла, вместе они ушли уже. Свадьбу решили на Седьмой день сыграть. Как раз успеют подготовиться.
— Так быстро? — удивилась я, все же по своему миру знаю, что подготовка к свадьбе долгое мероприятие. Да и проверить надо чувства свои.
— А чего тянуть-то? — удивилась Рыска, — Сайка этого дня уже сколько лет ждет. Да и медведь ее тоже… Да и не дети, чтоб на долгие ухаживания время тратить, да под окошками друг друга караулить.
— Ну, да, правильно… и все? Больше ничего нового?
— Тебе этого мало? — Рыску я не видела, только слышала, но она точно вскинула бровь, как делает обычно, — Малла, у нас столько событий раньше за десять лет не бывало. А с тех пор как ты колхоз придумала, скучать нам некогда. И работы интересной много, и людей новых… а сейчас так, вообще… мы теперь даже не вдовье поселение.
— Не мало, — вздохнула я, — только мне тоже хочется быть с вами, а не сидеть здесь.
— Вот не хотела я этот разговор сейчас начинать, но раз уж ты сама об этом заговорила, — сейчас Рыска была абсолютно серьезна, — ты хотя бы понимаешь, что натворила?
— Что-что, — забурчала я, не люблю, когда меня учат. Даже если это Рыска, — пощечину негодяю этому дала! За хамство.
— Нет, Малла. Ты на аристократа руку подняла при всем честном народе. Если бы ты его ударила, когда вы вдвоем были…
— Да с чего, вообще, все взяли, что я с ним?! — взвилась я, — и от тебя, Рыска, я такого не ожидала!
— Я не о том, что есть или нет между вами, Малла, а о твоей пощечине. Нельзя было при всех на господина Орбрена руку поднимать. Если бы никто не видел, он бы волен был простить тебя. А тут уж делать нечего было. Пришлось ему тебя наказать.
— Пришлось?! Да этот негодяй негодяйский хотел меня в столицу отвезти! Если бы не господин Гририх, то была бы я уже в столичной тюрьме для особо опасных преступников! И за что он меня так ненавидит?! Я же ему ничего не сделала!
— С чего ты так решила? — Рыска удивилась.
— Слышала. Они тут с господином Гририхом прямо под окнами моими мило беседовали.
— Может ты что-то не так поняла? С чего тебя в столицу-то по такому делу везти? Не такой уж важный человек этот господин Орбрен… или… — Рыска замолчала.
— Что или? — я вцепилась в оконную раму, еще чуть-чуть и вынесу ее на улицу от нетерпения.
— Ничего, — отмахнулась Рыска, — пойду я. Ах, да, Салина просила передать, что попозже забежит. Они с Варном лавку свою придумывают.
— Что?! И ты молчала?! Рыска, расскажи, что там у Салины с Варном?!
Но Рыска уже не слышала, она ушла. Моя серьезная-пресерьезная сестра просто взяла и ушла, оставив меня грызть ногти дальше. И, наверное, в воспитательных целях. Чтоб лучше запомнила, что проклятых аристократов, будь они тысячу раз негодяями, при всем честном народе по лицу бить не надо.
