— У меня никого не осталось. И тогда в моей жизни появился дед, соизволивший забрать несчастную сироту к себе. Чуть позже я поняла, что он переживал не очень хорошие времена и просто был не против обзавестись бесплатной прислугой. Но бежать из его дома не стала, из двух зол выбрав самое простое и понятное. И все было нормально до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать. Дед решил поправить свои дела, устроив мой брак с одним из его деловых партнеров. Толстый одышливый старик вызывал у меня только омерзение, и первый раз в жизни я устроила деду скандал. Конечно, это не помогло. И тогда мне пришлось уходить, тайно, под покровом ночи, практически без денег и вещей. Я понимала, что долго не протяну на улице, и решила податься в единственное учебное заведение, где студент полностью обеспечивался государством, — в Военную академию.
— В Рингард?
— Да. Благо, что открывшиеся способности плетельщика позволяли мне претендовать на место. Поступила, правда, каким-то чудом, и первое время было невероятно тяжело. Мне не хватало знаний, не хватало силы и выносливости. Меня не любили однокурсники, хотя я была не единственной девушкой на курсе. К концу первого семестра еле доползла с минимумом проходных баллов и, наверное, вылетела бы. Если бы не лучший студент потока, который неожиданно обратил на меня внимание.
— Ритан… — тихо проговорил Раэн.
— Да, — по моим губам скользнула светлая улыбка, — Ритан д’Эстар. Сильный, талантливый, яркий. Я долго не могла понять, что такой парень хочет от скромной бестолковой курсантки. А он просто пожалел меня, стал помогать с учебой и тренировками. Экзамены за первый курс я сдала, к концу второго — выбилась в крепкие середнячки. Ну а на третьем мы поняли, что дружба переросла в любовь.
— Брат никогда не называл тебя по имени, — глухо произнес сидящий рядом мужчина. — Все время говорил «моя принцесса» и обещал привезти в гости, чтобы познакомить.
Лицо Раэна было белым, как снег. Пальцы с силой сжимали покрывало, а пристальный, немигающий взгляд не отрывался от моего лица. Я будто кожей чувствовала все его эмоции: боль, тоску, горечь. И мне самой становилось еще больнее.
— Он не успел, — мой голос дрогнул. — После академии ему, как лучшему выпускнику, предлагали место в столице. Но меня отправляли на юго-западную границу, к песчаникам, поэтому Ритан отказал всем и поехал за мной. В форте Даанг его приняли с распростертыми объятиями. Мы стали боевой связкой, он — атака, я — защита. Так прошел год, а потом…
Отвернулась, чтобы не видеть Раэна, и продолжила:
— На первый взгляд, это была обычная атака желтокожих тварей. Но в тот раз с ними был песчаный шаман.
Закрыла глаза, вспоминая тот жуткий день. Как среди карликов, одетых в привычные кожаные доспехи, вдруг появился высокий песчаник с разноцветными лентами в волосах. Песчаный шаман — тот, кто мог зачаровывать песок, огромная редкость среди жителей пустыни. И у него был «шахэйни» — пыль, превращенная в страшное оружие. Ее зачаровывали так, что, попадая в организм человека, он полностью подчинял несчастного своему хозяину, разрушая память, личность, эмоции. Очень жутко, очень быстро и неизлечимо.
— Шахэйни должен был достаться мне, — прошептала я. — Но Ритан закрыл меня собой.
— Я даже не думал, что ты была его парой. Судя по документам, ты уволилась по состоянию здоровья за месяц до… до той атаки.
— Это не так, — замотала головой. — Наш командир подделал документы, чтобы меня оставили в покое и дали уехать. Мне ведь еще год оставался, а находиться в Даанге было невыносимо… Но я была с Ританом до самого конца. Пыталась ему помочь…. Но не смогла.
— Почему ты не дождалась нас? Меня, наших родителей… — в голосе Раэна зазвенела какая-то отчаянная ярость. — Почему не захотела остаться и рассказать нам правду?
— Потому что я даже не думала об этом… — ответила тихо. — Мне хотелось бежать, как можно дальше от этой боли.
— Мы бы помогли тебе. Помогли стравиться…
— Не помогли бы… Потому что я не смогла спасти Ритана…
Горло сдавило спазмом. Картины тех дней встали перед глазами, будто это происходило вчера. Мои мольбы всем возможным богам и духам, отчаянные попытки найти лекарство в немногочисленных гарнизонных книгах, неподдельное сочувствие в глазах коменданта. И слабая улыбка на бледном, как снег, лице любимого человека.
Рядом раздался шумный вздох. Раэн что-то прошептал сквозь зубы, а потом подсел ближе ко мне.
— Никто бы не смог его спасти, — он осторожно сжал мои пальцы.
— Я убила шамана, а потом утащила Ритана в крепость. Он умирал у меня на руках… И когда стало ясно, что ничего сделать нельзя, он попросил… попросил убить его. Сказал, что я та, кому он доверил жизнь, а значит, может доверить и смерть…. Ритан хотел уйти, осознавая, кто он… не теряя память обо мне, о тебе, о… обо всем.
Слезы градом лились по щекам, говорить было сложно, но мне нужно закончить.
— И я… сделала то, что он просил. Потом сожгла тело, и прах увезла с собой, в Эрнефъялл… И развеяла его над морем… Ритан любил море…
Захлебнувшись очередным спазмом, провела ладонью по щеке. Но слез не становилось меньше.
— С тех пор ненавижу песок и жару…
Поэтому и осталась в Эрнефъялле, на крайнем севере, в надежде спастись от болезненных воспоминаний. Вот только не вышло. Кошмары еще несколько лет продолжали преследовать и здесь, каждую ночь возвращая меня в тот ад. А от чувства вины я не избавилась до сих пор.
— Ирия… — Раэн затащил меня к себе на колени и прижал к груди. — Девочка моя, не надо. Мы очень любили Ритана. Его смерть стала горем для всей семьи. Но мы пережили это, пережили и отпустили. А ты — нет.
Он принялся сцеловывать влагу с моего лица, осторожно, нежно. А мне стало еще горше.
— Я так по нему скучаю… — выдавила, даже не стараясь сдерживать слезы.
— Знаю. Но Ритан не хотел бы, чтобы ты жила болью и чувством вины. Он хотел бы, чтобы ты была счастлива.
— Да, он… он просил меня, тогда… Но это единственное обещание, которое так и не получилось выполнить.
— Ты ведь живая, — мужчина качал меня на коленях, как ребенка. — Да, он погиб, но ты все еще жива. Нужно помнить это, хотя бы ради него.
Наверное, я все десять лет подсознательно боялась того, что родные Ритана меня ненавидят. Боялась, но знала — это ненависть мной заслужена. Вот только старший из братьев д’Эстар отказался ненавидеть. Не упрекнул ни словом, ни взглядом, даже когда узнал всю правду. И сейчас утешает. Помогает мне самой справиться с тем, с чем я жила все это время.
— Раэн…
— Прости себя. И отпусти. Ему не нужно твое горе.
И я послушалась. Позволила обнять себя еще сильнее. Уткнулась в мужскую грудь и разрыдалась, горько, отчаянно. Выплакивая все то, что держала глубоко в себе. А Раэн рассказывал о том, каким помнит младшего брата. О том, что связывало их когда-то. И мне становилось легче. Уходила боль, уходила черная, как ночь, тоска, оставляя после себя только легкую светлую грусть.
