— Хитро.
— Три года в разведшколе.
— Значит, Мурано уже не первый раз привозил людей?
— Да. Всего он совершил три ходки и перевез почти сто человек.
Я присвистнула.
— Духи, зачем им столько народу? Все подопытные? Или… или материал для создания нежити?
— Узнаем, — произнес Раэн уверенно.
— Мне кажется, чего-то не хватает. Единого элемента, который бы собрал все эти ниточки в единую картину.
— Мы уже хорошо продвинулись. Но сейчас главное — разобраться с твоей проблемой.
— Надеюсь, у тебя получится, — пробормотала я тихо.
После обеда он снова завалился на диван и, не слушая вялых протестов, усадил меня к себе на колени. Тут же к нам заполз кот, приткнулся к мужскому боку и заурчал. А Раэн тихо заговорил. Он рассказывал мне об эльфах и инчах, о плавании на далекие острова Руфу, что чуть не стоило ему жизни, о смешных и нелепых случаях, с которыми ему доводилось сталкиваться во время службы. А я просто слушала, расслабленно прижавшись к его груди и наслаждаясь этой удивительной безмятежностью. Пока не ощутила, как начали слипаться глаза.
— Действие стимулятора заканчивается, — пробормотала, старясь скрыть дрожь в голосе.
— Понял, — ответил мужчина и вместе со мной поднялся с дивана.
Отнес в спальню и поставил возле шкафа.
— Переодевайся. Подожду за дверью.
Он вышел, а я быстро влезла в любимую пижаму, благо, что штаны и сорочка не выглядели слишком фривольно. Потом открыла дверь спальни, собираясь впустить мужчину, и подавилась воздухом. Он тоже умудрился переодеться в домашнее. С собой у него точно ничего не было, значит, ходил в гостиницу прямо отсюда. Духи, никак не привыкну к этим его способностям.
— Шустро ты, — пробормотала тихо.
— Еще в армии научился быстро переодеваться.
Он ободряюще улыбнулся. А его взгляд скользнул по изгибам моего тела. И пусть пижама больше прятала, чем открывала, я ощутила себя голой.
— Что мне делать? — спросила, отворачиваясь, чтобы не ни в коем случае не смутиться.
— Просто ложись и попытайся уснуть.
Прерывисто вздохнула и забралась под одеяло. Раэн погасил весь свет, оставив только самый бледный ночник, потом склонился ко мне.
— Ничего не бойся, — прошептал он, целуя меня в висок. — Я рядом.
И я поверила.
И погрузилась в новый кошмар.
Раскаленный воздух ударил в лицо, обжигая губы и горло. Яркий свет больно резанул по глазам. Я приложила ладонь ко лбу, чтобы защитить их, и обомлела. Пустыня, огромная песчаная пустыня окружала меня со всех сторон.
— Только не это, — выдавила, холодея. — Только не это…
Но пустыня была. Невыносимо реальная и враждебная. Солнце жарило, будто стараясь выжечь все живое вокруг, по лицу и спине потек пот, а ноги проваливались в песок. Это она. То самое песчаное царство, которое я ненавижу самой лютой ненавистью. И вот я снова здесь. Это совсем нехорошо. Нужно срочно проснуться, нужно…
— Ирия…
Поздно…
Обернулась на тихий, будто шелест ветра, оклик и беспомощно всхлипнула. Он стоял метрах в десяти от меня. Мужчина, высокий, загорелый, с длинными темно-рыжими волосами, забранными в хвост. А тонкие косички на висках были перехвачены узорчатыми шнурками. Которые я сама когда-то для него плела.
Духи, как давно я не видела это лицо. Зелье инча безжалостно выдрало его из самых глубин памяти и воссоздало так точно, до мельчайшей черточки. Заставляя меня вглядываться, не обращая внимание на резь в глазах, ослабевшие колени и текущие по щекам слезы.
— Как же я скучала… — прошептала тихо.
— Ирия… — повторил он, протягивая мне руку.
И вдруг начал стремительно отдаляться, бледнеть и смазываться, как картина, попавшая под дождь.
— Ритан! — закричала я, срывая горло. — Ритан!
Бросилась ему вслед, но песок вдруг опутал мои ноги, став тягучим, словно мед. Я провалилась чуть ли не по колено, но изо всех сил постаралась вырваться. И не прекращала звать.
— Ритан! Нет, не уходи!
— Ирия…
Его голос почти совсем затих, а мир вокруг неожиданно стал рассыпаться. С еле слышным шелестом исчезало все: и раскаленный песок, и безоблачно небо над головой. Исчез и мужчина, которой когда-то стал моим сердцем. А я наконец проснулась.
Я хватала воздух, как выброшенная на берег рыба, и часто моргала, чтобы прогнать резь в глазах. Сердце колотилось как сумасшедшее, а лицо покрывала противная холодная испарина.
Ощущение реальности возвращалось медленною. Ноги казались ватными, будто их все еще удерживал песок, а в ушах стоял чужой голос. Голос, которого я не слышала десять лет. И уже никогда больше не услышу.
Раэн сидел рядом, напряженный, как скрученная жила, и не сводил с меня пристального, до костей пробирающего взгляда. А мне стало дурно. Неужели он что-то слышал?
— Ты кричала во сне, — тихо произнес д’Эстар, подтверждая мои опасения — Звала по имени…
Духи-покровители, ну за что мне это? Почему сон не мог остаться просто сном, а потянул за собой и реальность? И ведь теперь не получиться ни соврать, ни заболтать.
— Да… — выдавила я и опустила голову.
— Звала человека по имени Ритан.
Горло сжало спазмом. Я так боялась этого разговора. Еще с того самого момента, как увидела имя Раэна в письме. Но он имел полное право спрашивать. И полное право получить ответ.
— Расскажешь?
— Это долгая история — криво усмехнулась я.
— Мы вроде бы не торопимся.
Наверное, мое лицо сейчас походит на безжизненную восковую маску. Но невозможно изображать хорошее настроение, когда внутри все скручивает от боли. А Раэн точно не отступиться. Можно, конечно, выставить его вон, можно попробовать что-то соврать… Только нет ни сил, ни желания.
Сделала глубокий вдох, зажмурилась на секунду, а потом начала говорить.
— Моя мама происходила из старого аристократического рода. Ее отец возлагал на дочь большие надежды, тратился на учителей, выводил ее в свет, планируя удачно выдать замуж. Но однажды мама встретила небогатого провинциального юриста, влюбилась и сбежала с ним из дома, из-за чего дед навсегда вычеркнул ее из своей жизни. Маму это не сильно расстроило. Родители действительно любили друг друга. Они поселились в маленьком домике на юго-западе королевства, родили меня и были вполне счастливы. Но когда мне было двенадцать, они отправились в Надамир по делам. На корабле. Корабль попал в шторм, и все погибли.
Я снова вздохнула. Столько лет прошло, а мне до сих пор становится грустно от этих воспоминаний.
