Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
«Народные русские сказки», – гласила надпись на первой же попавшейся ему книге. «В. Я. Пропп. Морфология волшебной сказки», – вторила ей вторая. «Замолскис, исчезающий бог». «Миф о вечном возвращении». «Тысячеликий герой». «Сказки народов мира. Том 6. Сказки народов Австралии и Океании». Для медицинской библиотека выглядела не очень.
Раздался грохот. Дверь открылась, как будто кто-то открыл её с ноги, и на пороге возник тёмный силуэт в развевающемся плаще. Поддавшись, очевидно, сказочным образам, Захарыч схватил книгу, словно щит, и приготовился защищаться.
Силуэт на пороге оказался всего лишь дежурным врачом реанимации, который по неизвестной причине не надел пальто, а лишь накинул поверх халата. Но не успел Захарыч выдохнуть, как тот подошёл к столу, извлёк из верхнего ящика музейного вида старинный фолиант – и без каких-либо объяснений растворился в сумерках.
⁂
Чайник на плите снова заливисто засвистел. Гуля (именно так звали маму Елисея) резала пирог с вареньем, а Елисей с младшей выкладывали на столе какой-то сложный узор из бубликов. Картина была настолько идиллическая, что Серёга даже не стал по обыкновению ворчать на дочь, что с едой играть нехорошо.
– Всё-таки, Гуля, я не понимаю, что вам кажется в этой истории странным. – Серёга отхлебнул чай из блюдечка. Со времён, когда была жива бабушка, к которой он ездил в деревню на каникулы, никто не наливал его вот так – и от этого даже сам чай как будто бы пах летом, сеном с полевыми цветами и дымом костра, который у реки разводили соседи-рыбаки. – В советское время детей ещё и не так называли. Помните – Даздраперма, Оюшминальд?
Младшая глупо захихикала.
– А Оюшминальд – это кто? – спросил Елисей.
– Отто Юльевич Шмидт на льдине. – Кажется, искушённой в ономастике Гуле было совсем не смешно. – Но Оюшминальды не рождались целыми палатами, а наши сказочные герои – вполне.
Чай был отличный, бублики свежие, а Елисей с младшей, кажется, вполне подружились, но всё это уже походило на теорию заговора. Правильно интерпретировав выражение лица Серёги, Гуля, видимо, решила его добить:
– И я знаю почему.
– Ну так поделитесь же, – саркастически улыбнулся Серёга.
Гуля сплетала и расплетала пальцы – женщина явно очень нервничала. Она и сама понимала, что слова звучат глупо, и немного жалела, что вообще начала этот разговор. Всё же было так хорошо – Елисей и Иляна явно симпатизировали друг другу, могли бы подружиться, а она сейчас напугает девочкиного отца, они уйдут, и Елисей снова останется один, запертый в квартире, – пока не вернётся из рейса папа-дальнобойщик.
– Вы не спрашивали у вашей жены, почему она назвала Иляну Иляной?
Спросить жену? Как он ни старался забыть, не получалось. Почти семь лет прошло, но каждый день что-нибудь напоминало, и он снова видел перед собой белую дверь с надписью «РЕАНИМАЦИЯ», очередь из таких же бледных, как он сам, родителей у двери, серое от усталости лицо дежурной медсестры, которая выходила и рассказывала, как у них дела.
Они почти не разговаривали между собой – боялись спрашивать. Не знали имён друг друга, но всякий раз, когда кто-то переставал приходить, с делаными улыбками говорили друг другу: вот, выписали, стало лучше. О том, что может быть иначе, не говорили – слишком боялись.
Сергей не знал, что там было у его молчаливых соседей по скамейке у реанимации, какой была жизнь, в которую они возвращались, но не мог перестать думать о том, как же он им завидует. Некоторые приходили вдвоём, чаще приходили матери. Но Наташка сама лежала в реанимации, и он бегал между больницами, в которых, как заколдованные королевны или пленные принцессы, лежали его девочки, которым он не мог ни словом, ни знаком сказать, как он их любит. Единственным утешением были сны: очевидно, от нервов каждую ночь во сне вся эта сказочная метафорическая муть вылезала наружу и давала надежду: ведь нёсся же по тёмным лесам Серый Волк, мчались богатыри через чисто поле, летели гуси-лебеди, и все, как одна, сказки заканчивались одинаково. Царевен-королевен освобождали, исцеляли, спасали, и он, Серёга, просыпался в слезах и с новыми силами. Откуда они только брались, все эти сказки? Не из детства же – своё детство Серёга отлично помнил, и в нём были машинки, пушки из пластилина, рыбалка, ныряние с деревенской пристани вслед уплывающему пароходику, потом прицепленная к школьной форме цепочка, стянутая из школьного туалета (чтоб как у металлистов), драки за гаражами, исключение из пионеров и книги Гарри Гаррисона, но никакой Иляны Косынзяны там не было. Но откуда-то же она взялась у него в голове в ту ночь, после которой заведующая реанимацией впервые широко улыбнулась ему и спросила:
– Ну что, папочка Никитин, хотите посмотреть на вашу младшую?
Иляна с Елисеем строили из бубликов башню. Башня рушилась в чай, они хохотали и начинали снова. Сергей смотрел на дочь покрасневшими глазами и молчал.
– Это не она, это вы. – Гуля поняла его без слов. – Вы сами видели эти сны.
Сергей кивнул. Он никому, кроме Наташки, никогда не рассказывал, да и кто бы, кроме неё, поверил в такую муть? А вот смотрите-ка, он, оказывается, вовсе и не один такой.
– Со сколькими ещё вы разговаривали? И как додумались?
– Сначала с тремя. Но у меня тётя в загсе работает, и как-то я с ней поделилась, а она и говорит, что в нашем районе какой-то аномальный процент детей со сказочными именами. Так я поняла, что нас много. И стала искать других.
– Без пяти девять, – завопил вдруг Елисей неожиданно громко. – У нас кукушка в часах в той комнате, побежали смотреть!
– Ва-а-ау! Я только в книжках видела! – захлопала в ладоши Иляна и взялась за ручку Елисеевой коляски. – Помочь?
– Немножко!
Набрав с собой бубликов (что, что они собираются с ними делать?), юные сказочные герои шумно мигрировали в соседнюю комнату смотреть кукушку. Родители молча смотрели на тарелочку на столе, на которой в полном соответствии с каноном лежало одинокое яблочко.
⁂
– Почему мне не сообщили?! – Пётр Петрович, главный врач больницы, разорялся так, что в ординаторской звенели стёкла. – Винтер, это не какая-нибудь глупость, это серьёзное дело! На дворе Новый год, вы соображаете, что делаете? У нас много детей в реанимации, не говоря уже о взрослых. Вы что, хотите оставить пациентов наедине с кошмарами? Это недопустимо. Чем вы вообще думали? Где Книга вообще? Тоже в Казани? В проходной её нет!
– Всё в порядке, Пётр Петрович. – Макс старался держаться непринуждённо, чтобы внушить главному врачу спокойствие всем своим видом. – Очень жаль, что у Рашида Султановича случилось в семье несчастье, но профсоюз волшебников, несомненно, готов к этой ситуации и всё под контролем. Книга Снов уже у нас, как видите…
Макс улыбнулся самой обворожительной из имевшихся в его арсенале трёх улыбок и открыл шкаф, куда тридцать минут назад сам положил Книгу. Улыбка, более похожая на гримасу ужаса, застыла на лице Макса, но многолетний опыт школьного хулигана и грозы медицинского училища позволил ему взять себя в руки.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
