Занавешенная темными шторами, комната была просторной. На камине стояли зажженные свечи, создавая таинственность всему происходящему. Даже здесь всюду висели картины жены Вольного. Но в основном непонятные пятна или силуэты, которые трудно было распознать при тусклом освещении. А вот блики лучей от свечей словно оживляли эти силуэты, и казалось, картины оживали.
— Не знаю, — томно выдохнула, повернувшись ко Льву лицом. — Я бы хотела немного поиграть, но, боюсь, у нас мало времени, дорогой.
— Согласен, — Лев кивнул, оглядываясь по всему помещению. Он прошел вглубь, точнее к высокому комоду. Открыв самый верхний ящик, мужчина вынул из него наручники с кожаной оплеткой, повязку на глаза, а вот третий девайс ускользнул от моего взора. Испуганным взглядом я наблюдала за хищной походкой Льва. Он следовал ко мне, по пути снимая свой дорогой пиджак и швыряя его в сторону от себя. — Но, мне хватит того, что у нас есть сейчас, — приблизившись ко мне, он опалил своим горячим дыханием мои полураскрытые губы, целуя нижнюю и посасывая её.
— А как же твое удовольствие? — опешила я, нахмурившись. Лев уже помогал мне раздеваться. Убрав мои волосы на другое плечо, он ласково провел своими пальцами по моей шее, чувствуя кожей пульсацию моей сонной артерии. Я рвано задышала, уже раскаленная пламенем страсти и вожделения.
— Я его, итак, получаю, — прошептал у моего уха, облизнув мочку. Затем наши взгляды пересеклись: у Льва он был лукавый, покрытый серой дымкой искрящей страсти. — Просто доверься мне, и помни, если станет «слишком», назови стоп-слово. Оно необходимо, Ева. Договорились? — серьезен как никогда.
— Да, — закивала головой, ощущая трепет в груди, который нарастал с каждой секундой.
— Хорошо, любимая, — он поцеловал меня в губы. — Разденься до трусиков, — разительная перемена, произошедшая с Александровым, меня удивила. Сначала я растерялась, а потом все же взяла себя в руки. Дрожащими руками кое-как совладала с пуговицами блузки, и та полетела на пол. Затем следом лужицей растеклась у моих ног юбка. Я перешагнула через нее, снимая с себя туфли и чулки. Оставшись в лифчике и трусиках, я искоса поглядела на Льва. Мой мужчина снял с себя рубашку и расстегнул упряжку ремня на брюках. Расслабленный, и в то же время он держал каждую секунду под контролем. Его обжигающий взгляд прошелся по моему телу, и я буквально ощутила его ласки, которыми он одаривал каждый мой изгиб. — Ева, только в трусиках, — ухмыльнулся Александров, взяв наручники с края широкой кровати. Только сейчас я обратила на нее внимание: кованные витиеватые узоры исполняли изголовье, а четыре колоны служили крепким основанием для балдахина. Подняв голову чуть выше, я с интересом рассматривала потолок, ведь, оказалось, он тоже был исписанным самыми красивыми узорами.
— Чья эта комната? — вырвалось у меня, хотя уже догадывалась.
— Это была рабочая студия Марианны — жены Вольного, — удовлетворил любопытство Лев, подойдя ко мне ближе. Я возбуждалась, чувствуя табун мурашек, пронесшихся по всему моему обнаженному телу. Мужчина провел по краю кружевной ткани моего бюстгальтера, намеренно задевая возбужденный сосок. Тысячи импульсов пронзили низ моего живота, когда Лев совсем легонько ущипнул его. — Вытяни руки вперед, — первый приказ, который вернул меня в реальность. Я повиновалась, пристально смотря на Льва. Он не просил меня опустить свой взор, не просил стать для него покорной — я сама этого желала. Только для него. И потому, шумно сглотнув слюну, я все-таки покорилась своему Дому, принимая его власть над собой. Лев был поражен, потому как его руки застыли на секунду на моих, уже скованных наручниками.
— Да, мой господин, — пролепетала я, облизнув свои иссохшие губы.
— А теперь ступай к кровати и ложись на спину, — в голосе Льва прослеживалось напряжение. Ступая по его приказу, я поняла, что за небольшое ослушание он использует самую коварную пытку, и покажет мне какого это быть подвластной кому-то.
Забравшись на постель, я выполнила его указания. Легла на спину, чуть подогнув свою правую ногу в коленке. Ожидание убивало и растапливало во мне дикое любопытство в продолжении. Я наблюдала за плавными движениями Александрова. Как он обогнул кровать и сел рядом со мной, держа в руке повязку на глаза. С опаской поглядев на нее, я перевела свой встревоженный взгляд на Льва. Я боялась быть дезориентированной, и в то же время мне хотелось попробовать все, что мог предложить мой любимый. Окунуть меня в свой мир, и подарить то граничащее удовольствие, которое обычно сравнивали с бездной в реальности.
— Вижу, ты все еще сомневаешься, саба, — он приподнял повязку и покачал ею практически перед моим лицом. Ухмыльнулся, но следил за каждой моей эмоцией.
— Есть немного, — признала я, пристально поглядев в его глаза.
— Это совершенно нормально. Но, Ева, я хочу, чтобы ты погрузилась в свои ощущения. Почувствовала разницу, понимаешь? Я не причиню тебе вреда, дорогая. Просто доверься мне, и слушай внимательно мои приказы, — Лев умел успокаивать, потому что я согласно кивнула ему и приподнялась, чтобы мужчина смог повязать непроницаемую ткань на мои глаза. Как только Лев сделал это, все стало совершенно иначе ощущаться. Я прислушивалась к любому шороху, к звуку, который все же доносился до гостевой комнаты. А потом подо мной промялся матрас и Лев прикоснулся к моим скованным рукам. Поглаживая их, он крепко ухватился за наручники и поднял мои руки над моей головой. Резкий металлический щелчок заставил мое тело вздрогнуть от испуга, но я молчала. Я просто не могла сказать что-либо. Лев прицепил мои руки к изголовью, и теперь я полностью была отдана ему на растерзание. Но ждала дальше…
— Ты все еще в лифчике, саба, — раздался его громоподобный голос, и я повернула голову в направлении, где услышала Льва. — Значит, будем снимать его вместе, — ухмыльнулся мужчина. Боже, как же с закрытыми глазами мир и его звуки воспринимались совершенно иначе. Мне казалось, что я хорошо распознавала рисованный силуэт в своих мыслях. Точно также, как те были изображены на картинах Марианны. Я извивалась под палящим взором Александрова. Я буквально чувствовала, как он смотрел на меня и пожирал своим серым взглядом. Затем вновь послышались шаги, Лев присел на край, прикасаясь к моей груди. Я застонала, не выдержав напряженной обстановки.
— Ах…
— Слишком интенсивно, да, Ева?
— Да, мой господин, — протараторила, облизывая свои губы. Мне дико хотелось пить, но больше всего я жаждала поцелуев Льва. Потом я почувствовала что-то колкое, как оно вонзалось в мою плоть, и Александров вел этим девайсом вдоль моего живота, приближаясь к лобку. Я вздрогнула, прогибаясь в пояснице.
— Тебе больно? — поинтересовался он, намеренно усиливая давление штуковины на моем теле.
— Нет, — замотала головой, в этот момент мне захотелось увидеть воочию блеск в глазах Льва.
— Раздвинь ноги, саба, — вновь приказ. — Умница, — погладил меня по внешней стороне правого бедра, а потом внезапно той штуковиной провел по лобку и опустился на промежность.
