P. S. Думаю наведаться домой через неделю – у мамы день рождения, могу захватить что-нибудь из квартиры, если тебе нужно.
Я писала Банти каждый день. Ответа не было.
Глава 24
Дорогая миссис Бёрд, пожалуйста, помогите!
Я пыталась писать Банти о том, что могло бы ее развеселить, понравиться ей, хотя бы заставило улыбнуться. О том, как я живу, я почти ничего не говорила. Хорошие новости – и она подумает, что я веселюсь, пока она висит на блоках. Плохие – решит, что жалуюсь по пустякам.
Так я и лавировала, стараясь избегать крайностей.
Еще я писала Чарльзу, а в голове занозой сидела мысль о том, бросит ли он меня, когда наконец узнает всю правду. Я не могла решиться и рассказать ему об этом. Вместо этого приходилось писать о работе, которой было много, и о Банти, которая шла на поправку. Конечно, он ужасно сожалел о смерти Билла, и переживал за всех нас. Отвечал на каждое письмо, радуясь, что с Банти Все Хорошо и у него тоже Все Вполне Нормально. Мы общались на совершенно обыденные темы, так как он скучал по обычной жизни. Он всегда подписывал письма «Не сдавайся, дорогая. Твой Чарльз».
Но мне еще никогда не было так одиноко.
Каждый раз я отправляла письмо Банти в надежде, что она мне ответит. Каждый раз я держала крестики, опуская его в почтовый ящик – не помогало. Миссис Тэвисток сообщала все новости маме с папой, а те, в свою очередь, звонили мне. Каждый раз я слышала одно и то же: Прогресс Налицо, Видимое Улучшение, но Банти Ужасно Устала и доктора говорят, что ей следует Больше Отдыхать. Даже папа толком ничего не знал, так как миссис Тэвисток сама наняла сиделку и частного врача, который, по слухам, был Чрезвычайно Хорош.
Мне очень ее не хватало. Ее и Уильяма. Не того, с кем я ссорилась, а того, с кем была знакома с четырнадцати лет, с кем вместе выросла. Все еще не верилось, что его больше нет.
Банти уехала из Лондона, и шансы увидеть ее стали совсем призрачными, но я радовалась, что она теперь в деревне. С приходом весны гитлеровцы взялись за нас всерьез – Люфтваффе бомбили город не часто, но подолгу. Каждый раз казалось, что хуже уже не станет. До последнего никто не знал, будут ли бомбить Лондон, Бристоль, Сандерленд или Кардифф, и от осознания того, что люди гибли не в твоем городе, а где-то еще, было ничуть не легче. Неясно было, чего хотел добиться Гитлер, но даже Джоан, обладавшая истинно гладиаторской выдержкой, мрачно интересовалась, когда этому Проклятому Ублюдку все это надоест.
