Мы двинулись к дворцу по мощеной тропке. Теплый день давно вступил в свои права и теперь вылизывал солнечным языком газоны, наполняя воздух запахом нагретого разнотравья и распустившихся цветов. Сейчас шиповник почти не чувствуется, но после заката волна сладкого аромата захлестнет королевство. И закружатся головы. И сердца снова наполнит безумие.
У черного хода, там, где вход для персонала огораживала длинная ажурная стена, воздух колыхался от голосов. Разговаривали двое, и я точно знала, кому принадлежит один из голосов.
— Т-с-с! — я прижала палец к губам.
— Подслушивать нехорошо! — возмутилась Бруна шепотом.
— Мало ли что, — попыталась я оправдать себя и осторожно подошла ближе, стараясь, чтобы трава не скрипела под туфельками.
К счастью, Бруна не только осталась стоять на месте, но и уши заткнула. Девушку можно вывезти из обители Филлагории, но вот Филлагорию из девушки — никогда!
— Твой отец придет посмотреть представление? — прокатился по воздуху едва слышимый женский голос: хрупкий, будто хрустальная чаша.
— Постарается, — ответил голос Рэнимора. — Но… Ты же знаешь, что это будет огромной проблемой.
— Да, — виновато пробормотал голосок. — Ох, нелегко придется тебе и будущей королеве. Страдания твоих родителей и их муки во имя народа тяжело описать словами.
— Кстати, — бодро выговорил Рэнимор, и по сердцу полоснул кинжал, — мой отец хочет, чтобы королевой стала ты.
Глава 50
Я затаилась, обхватив себя руками. Словно надеялась, что дрожать перестану. Или что на несколько страшных минут разучусь дышать. Страх проник в каждую клеточку, и казалось, что любое лишнее движение может привести на плаху.
— Это глупо, — проговорила девушка опечалено. И отчего я не могу узнать ее голос? — Королева не должна быть такой, как я.
— Почему же? — бодро перехватил речь Рэнимор. — У тебя самый сильный магический поток среди конкурсанток. Мнение отца имеет смысл. Вряд ли кто-то еще даст Аэрии такую же защиту.
— И ты готов жениться на мне? — грустный девический голос прорезали насмешливые нотки. — Да неужели?
Кинжал ушел под ребра глубже. Теперь он во всю ковырял сердце. Полосовал живую плоть и наполнял тело болью. Почти реальной.
— Я сделал выбор, — тихо сказал Рэнимор, и во рту появился металлический привкус. To ли кровь, то ли соль… А, может быть, стылый вкус чужих губ. — Ты же знаешь.
Воображаемый кинжал прошел навылет и провернулся в ране. Боль взлетела по позвоночнику молнией, и небо перед глазами разломилось надвое. Предательский стон сорвался с губ, и я тут же проглотила его, превратив в затравленный вздох. И, может быть, это спасло бы меня, если бы Эстер как всегда не начала проявлять свой вороний нрав.
— Кар-р-р! — завопила она, учуяв неладное. — Кар-р-р-р!
— Что такое? — отозвался вдалеке голос Рэнимора.
Заметили! Хуже и быть не могло! Думай, Лира! Думай же…
Преодолев ступор, скрутивший мышцы, я склонилась в траву и зарылась в сочные стебли пальцами, перебирая их.
— Да где же она? — выговорила с демонстративной громкостью. — Эстер, ты точно ее не утащила?
— Кар-р-р! — возмутилась Эстер
