Я докурил последнюю сигарету, смял в кулаке опустевшую пачку и снова пообещал себе бросить, но усмехнулся тщетности очередной попытки. Боролся с соблазном позвонить Руслану, вникнуть в дела, которые без меня обязательно накопились, сорвать злость по какому-нибудь поводу — просто, чтобы разгрузить нервы, но передумал. Для всех подчинённых я всё ещё отдыхал на золотых песках, пусть так и будет.
Солнце, проникая сквозь лобовое стекло, блуждало косыми лучами по коже, а духота в салоне становилась почти невыносимой. Кондиционер не спасал, и я в который раз протёр шею влажной салфеткой. Душно… до одури.
За пару минут до обозначенного времени Иван рысцой выскочил из подъезда, сжимая в тонких пальцах термокружку, а через плечо был перекинут ремень фотоаппарата. Основательно подготовился, ты гляди на него.
— Арманд Сергеевич, можем ехать, — сообщил он, устраиваясь на соседнем сидении и кладя свое, безусловно, дорогущее оружие истинного папарацци на колени. — Красивая машина.
Я промолчал, а Ваня поправил рукой светлый чуб, прищурился, рассматривая бороду в зеркале дальнего вида и, удовлетворённо хмыкнув, откинулся на спинку сиденья. Хлебнул из кружки и блаженно улыбнулся, прикрывая глаза.
Странно, что он расчёску не достал, чтобы уложить эффектнее свой веник, что на подбородке вырос. И как не жарко с бородой этой? Ладно бы, зима была, или на Крайнем Севере жили, а в такой духоте я бы сдох, честное слово, реши отрастить нечто подобное.
Впрочем, не мои проблемы, просто нервы шалили, от того всякая ерунда в голове множилась и разрасталась.
Я включил музыку, нашёл нужную волну, и звуки тяжёлого рока загромыхали, рикошетя от стен и крыши машины, отдавались где-то в животе, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Ваня вряд ли разделял мой музыкальный вкус, но я и не спрашивал — не до вежливости и расшаркиваний.
До нужного места добрались минут за двадцать, и Ваня громко выдохнул, когда я выключил стереосистему.
— Он сам предложил это место? — спросил я, разглядывая захудалую кафешку близ дороги.
В таких местах любят обедать дальнобойщики и плечевые, но я видел заведения и похуже — меня такими хламовниками не испугать.
— Да, — кивнул Ваня. — Сказал, что это его условие.
Собственно, ничего удивительного: у человека, который якобы прячется от преследования или чем-то рискует, должна быть паранойя.
— Он ещё и условия ставил, — пробормотал я себе под нос, а Ваня понимающе хмыкнул. — Значит, как договаривались: выманиваешь его оттуда, а дальше мои проблемы.
Ваня угукнул в ответ и скользнул в открытую дверь, поправляя на ходу ремень фотоаппарата. Шустрый и по-деловому собранный, этот парень нравился мне, и я почти без содрогания представлял, как он целый день будет влезать своим длинным носом в мои дела. Я уже почти смирился с этой неизбежностью.
Я не вникал, каким образом Ваня планировал выманивать Юру из этого курятника — не маленький, разберётся. Главным для меня было не сорваться самому и не спугнуть Юру раньше времени.
На всякий случай я приехал сюда не на Гелендвагене — во избежание, если вдруг Юра знал мою машину. Да и не нужна эта бронированная махина в столь деликатных вопросах — 911й Порш в самый раз.
И ещё. Если я хоть немного научился разбираться в людях, понимал: такие недоноски, как Юра, падки на всё блестящее и дорогое.
Порш был дорогим. То, что нужно.
Мой телефон пиликнул новым сообщением: охрана на месте. Я посмотрел в зеркало, увидел неприметную пыльную девятку, паркующуюся на стоянке. Отлично — не зря я доверял своей охране, они своё дело знали туго и всегда исключительно правильно ориентировались в ситуации.
Минуты текли за минутами, время скручивалось вихрями вокруг, а я ждал, когда Ваня выведет Юру.
Дождался.
Стеклянная дверь распахнулась, и на пороге показался Юра, которого я наконец-то мог видеть вживую. Присмотрелся внимательнее, пытаясь понять, за что Лана могла когда-то любить его. Но разве для любви могут быть причины?
В принципе, обычный мужик: рослый, светловолосый. Нордический тип, и в этом случае внешность как нельзя обманчивее. Печально, наверное, прятать за столь солидным фасадом трусливое чмо.
Юра что-то втолковывал Ване, а тот, натянув на лицо широкую улыбку, мягко уводил его в сторону моей машины. Я надел солнцезащитные очки-авиаторы, нахлобучил на голову кепку, которую специально захватил с собой для такого случая, и мельком глянул в зеркало — красавец, чтоб его.
А главное действующее лицо этого спектакля уже пытался открыть дверцу моей машины, продолжая навешивать что-то Ване на уши.
Пять, четыре, три, два, один…
Юра втулил задницу на пассажирское сидение, замок щёлкнул, Ваня, оставшийся на обочине, кивнул, а я завёл мотор.
— Привет, — сказал я, газуя. Улыбнулся даже, приветливо. Наверное. — Ну что? Покатаемся?
— Покатаемся? — переспросил Юра, одновременно пытаясь раскрыть дверь и казаться невозмутимым хозяином положения.
Только хрен тебе, а не свобода, неуважаемый.
— Сиди смирно, а то ещё выпадешь.
— Это вы? — решил всё-таки уточнить Юра, но попыток вывалиться на проезжую часть больше не предпринимал. Замер, напряжённо вглядываясь в моё лицо, а меня это, чёрт возьми, забавляло.
Всё-таки иметь дело с трусами иногда приятно — они согласны делать всё, что им скажут, слишком дорожа своей шкурой для резких телодвижений.
Меня такое положение дел устраивало.
— Определённо, это я, — кивнул, выкручивая руль и плавно вводя машину в поворот. — Кого бы ты там в виду не имел.
— Точно, вы… Арманд Шахов?
Я кивнул, мол, угадал, а Юра сильнее вжался в своё сиденье. От быстрой езды его болтало из стороны в сторону, он хватался то за прибоную панель, то за сидушку, но мне было лень предлагать ему пристегнуться. И так сгодится.
До нужного места оставалось совсем чуть-чуть, потому я ещё поддал газу, мечтая поскорее разделаться со всем этим дерьмом.
— А журналист… где журналист? — вдруг опомнился Юра, а я засмеялся.
