«Алладин»…
Чудовище и Бэлль…
Джек и Роза…
Траволта и Турман… Танго…
Когда начинается моя музыка, я просто не могу пошевелиться, и в итоге меня чуть ли не выталкивают на сцену.
Я просто не могу представить, что лоснящееся белозубое чудище коснётся меня так, как это делал Саша. Деликатные прикосновения Великого были прекрасны, я за ними следовала даже спустя три часа тренировки, а теперь не могу расслабиться и позорно отыгрываю сцену, как деревянная кукла.
«Порно-Зукко» идёт на таран! Он совершенно не по сценарию тянет меня за собой и насильно заставляет танцевать. Еле вытерпев окончание нашего фрагмента, делаю три шага в сторону и встаю в финальную позу.
Он ужасен! И на моём теле будто остались следы его маслянистых рук.
Но… я понимаю, что даже не могу никого ненавидеть.
Проблема не в стриптизёре. Проблема во мне! Я даже не попыталась, и как только стихают жидкие аплодисменты, жалею, что была чёртовым бревном.
— Вера, это что?? — Ника упирает руки в бока, а Роне, кажется, нужен нашатырь.
— Капец. ты стрессанула? Новый партнёр? Что не так?? — Роня носится вокруг, как курочка.
— Нет. нет, — бормочу. — Нет. Просто так вышло, пофиг. Главное участие.
И наваливается на плечи ужасная тяжесть. Девочки — побеждали, они были счастливы в этот день, а я даже не ощущаю себя претенденткой на корону. Я тут самое слабое звено.
Которое к тому же ничего не хочет.
Меня тянут вперёд, перекрашивают, переодевают, причёсывают и коронуют. Теперь я настоящая принцесса в белом, и Олежка бежит ко мне, и молотит что — то, а я его не слышу.
— Я пошла? — бормочу, а меня останавливают.
— Что? — я иду, а меня хватают за руки.
— Тебя местами поменяли. Ты — последняя! — говорит кто-то.
— Окей.
Бесстрастно оседаю.
Не боясь помять платье, как есть сажусь на стул и просто сижу… жду.
Пью воду, то и дело промакиваю ярко накрашенные губы.
Мне кажется, что всё это жутко пустое.
Конкурс? Ок..
Меня пихают, что пора готовиться, что пора что — то делать, но не могу вспомнить где листочек, а когда его протягивают, слова разбегаются и кажутся совсем глупыми.
— Вера?
— Идти?
— Идти.
Я встаю и иду к сцене, и когда поднимаюсь, все затихают. Они ждут моего провала, а я просто надеюсь, что сейчас смотрюсь по-королевски со своими чёрными кудрями и в этом шикарном белом платье.
А королевы не бывают глупыми. Верно?
Подхожу с микрофону и выдыхаю. Я умею говорить, у меня красивый поставленный голос и это мой талант. Но мне трудно забыть, что я собираюсь толкать речь не тому, на кого откликается моё сердце.
— Мой будущий муж… — произношу я, голос дрожит и это ужасно. Закрываю глаза, молчу и отключаюсь от шушуканья. Зал жужжит, зал недоволен. — Он.
Открываю на секунду глаза, но лучше не становится, потому возвращаюсь в свои мысли, где представляю свой чёртов идеальный мир.
— Я тебя не ищу, — голос спокойный, я понижаю его, чтобы не быть истеричной. — Ты придёшь и скажешь, что я твоя, и я тебе нужна. Я не усомнюсь ни на секунду, потому что прочитаю это в твоём взгляде. Бесконечную любовь и заботу, которую не смогу не принять. Я тебя не полюблю, я буду обожать тебя. Ты станешь моим другом. Лучшим другом. Напарником. Ты не решишь, что это банально. И примешь меня вот такой ужасной. Не толерантной, узколобой, заучкой, психованной, неромантичной, пассивной, хитрой, интригующей, совершающей глупости. Я хочу, чтобы ты понял, что я не всегда права, и это знаю. Знаю, и ничего не могу поделать, но я буду тебя обожать. Буду тебя любить. И буду видеть только тебя. Насквозь видеть, будь ты в какой угодно одежде и каком угодно виде. Но я тебя не ищу. Ты придёшь и сам скажешь, что я тебя нашла. Жду. Торопись.
Зал вежливо хлопает в ладоши, а я понимаю, что меня не слушали. Почти точно уверена, что и не пытались.
Но самой мне речь нравилась, и я ужасно хотела, чтобы хоть кто — то ещё проникся.
Кто-то
Королева Вера
Финальный номер — ужасен, потому что, как нужно, я не сделаю его с «порно-Зукко». Оттого меня всю потряхивает, и дело не в проигрыше. Дело только в том, что я не готова снова пережить чувство, когда меня лапают чужие руки.
Только назад ходу нет.
Мы дефилируем, девочки улыбаются, я стараюсь быть по-королевски спокойной.
Его нет и быть не может.
Я же сама этого захотела!
Я его про-гна-ла.
Сказала дважды, что он может катиться, куда подальше.
И почему-то сейчас становится страшно, что он и вправду ушёл.
Мы завершаем круг. Собираемся за кулисами, где мама помогает мне вылезти из платья, и отдаёт его представительнице салона. Нам дают перерыв. На сцене выступают с номерами участники коллективов, Ника поёт, Роня будет танцевать. У меня есть двадцать пять минут на сборы и самобичевание.
— Вера? На тебе лица нет, — мама расплетает мои волосы, чтобы переделать всё под образ Бэби из “Грязных танцев”. А я жалею, что так и не прониклась этим фильмом. Что не вложила и капли старания и души в происходящее.
— Мне всё происходящее… не нужно, понимаешь? — смотрю на маму, а она качает головой:
— Не понимаю. Ты. — но договорить не успевает.
— Я к этому не шла, ясно? Я. только сопротивлялась и делала вид, как мне тут скучно и как всё это меня раздражает.
Замолкаю. Мама перебирает мои волосы и плотно сжимает губы. Она расстроена, она хочет помочь, но видит во мне только хорошее.
Только сейчас, глядя на воодушевлённых девочек-участниц, я понимаю, что была не только не права в своём отношении к происходящему, я была невыносима! Всю дорогу только портила всё подряд.
Портила, страдала, ревновала, сомневалась.
— Какая я глупая, — утыкаюсь лицом в ладони и застываю.
— Ты смажешь макияж, милая. И никто тебе за это спасибо не скажет, — очень спокойно произносит мама, кивая на визажистку, у которой от этого моего жеста, наверное, сердце останавливается. — Мне кажется, тебе стоит побыть одной и помедитировать. Сделаем вот что, — мама садится рядом со мной и складывает руки на коленях. — Тут есть коморка одна, старая звуканская будка. Ты пойдёшь туда и выпьешь кофе. И будешь ждать пятнадцать минут, потому что это минимум, необходимый тебе, чтобы разобраться в себе. Ты запуталась. Но да, ты для меня лучшая! И отчитывать за плохое поведение взрослую дочь я не стану. После того, как всё это закончится — ты извинишься перед девочками, если посчитаешь нужным, — очень ровно продолжает маман. Я киваю так, что волосы выбиваются из заколки. — И это будет правильно, порядочно по отношению к ним, ведь именно девчонки тебя тащили, а ты не отказала, но и не постаралась…
