— Хорошо, — ответила Надя.
Она думала о том, что ни разу в жизни не надевала больничный халат.
А в одну бонусную среду они ходили в гости к Роме. И Надя познакомилась с Ромиными родителями, которые собирались увезти его после школы в Англию. Родители оказались приветливыми и милыми, правда, чересчур восторженными. Мама была похожа на восторженную лошадь с квадратной челюстью и крупными зубами, а папа — на восторженного верблюда с изумленно выпуклыми губами и пушистыми ресницами. Весь вечер они подкладывали в Надину тарелку куски покупного пирога с фаршем и капустой. И пытались расспрашивать Надю про ее «музыкальную карьеру». В особенности про конкурс Чайковского.
— Это неинтересно, — отвечала Надя, пожимая плечами.
Она прекрасно помнила наставления Ксюши Лебедевой и старалась избегать разговоров о классической музыке.
— Ну что ты, Наденька, это очень интересно, — возражала Лошадь. — В шестнадцать лет — и выступать на таком уровне… Ромчик нам показывал твое выступление на Ютюбе. Мы, конечно, не специалисты и вообще не слишком понимаем всякие тонкости. Но пришли в полный восторг!
— Это точно! — подхватывал Верблюд. — Таким успехом в шестнадцать лет не каждый может похвастаться. Мы уже всем нашим знакомым все уши прожужжали, с какой необыкновенной девочкой дружит наш сын! А у тебя еще предвидятся какие-нибудь конкурсы в ближайшее время? Или концерты?
— Не знаю, — отвечала Надя. — Это неинтересно.
Она не испытывала к Роме Павловскому никаких особенных чувств. И даже неособенных. Не страдала от его частого присутствия, нет. Но и не радовалась ему. Просто включила его в свое расписание. И за два месяца «отношений» ничего не изменилось.
Зато бабушке было спокойно на сердце. Она знала, что рядом с ее Надюшей серьезный, хороший мальчик. Заботливый. Рома Павловский действительно был заботливым — даже чрезмерно. Аккуратно заправлял Надин шарф в пуховик, чтобы Надю не продуло. Размешивал сахар в Надином чае, пока Надя разглядывала обрывок переливающегося фантика на полу школьной столовой. Звонил всякий раз, когда Надя возвращалась вечером одна. (Она никогда не отвечала голосом, чтобы не нарушать тишину. Сбрасывала вызов и отправляла сообщение о том, что «дошла».)
Бабушка радовалась Надиному «выбору», и это было главным. Поэтому Надя встречалась с Ромой Павловским старательно и исправно. Держала его за руку. С большим вниманием слушала его комплименты по поводу рук и других частей тела. Сносила тесные объятия. И даже склизкие улиточные поцелуи. Так было нужно.
О том, что Рома после окончания школы уедет в Англию, Надя не думала. До окончания школы было еще много времени. А решать проблемы стоило по мере их поступления. (Так говорил кто-то из учителей. Кажется, Светлана Яковлевна.) И ближайшей поступившей проблемой стало то, что два месяца, отведенные Ксюшей Лебедевой для «первого времени», истекли. И значит, подступали перемены.
— Ты составила мне список необходимых действий для первых двух месяцев. А что дальше? — спросила Надя у Ксюши на большой перемене.
— Господи, каких еще действий?
— Ты говорила, что нам с Ромой Павловским нужно ходить в кино, кафе, театр, на каток и друг к другу в гости. Но с оговоркой, что этого хватит только на первое время.
— Ах, вот оно что… Ну допустим. И?..
Надя медленно выдохнула и закусила губу изнутри.
— Я все это выполняла. Чтобы считалось, что мы с Ромой встречаемся. Но теперь первое время закончилось. Два месяца прошли. Нужно что-то еще?
— Два месяца, говоришь… В принципе можете перейти уже на новый уровень отношений.
— В каком смысле? — испугалась Надя.
— В прямом. Ты уже взрослая девочка. Можно и подумать о близости. И даже не только подумать.
— Ты хочешь сказать, что мне нужно заняться с ним сексом? — почти закричала Надя.
Прошедшие мимо пятиклассники притормозили. Некоторые принялись оборачиваться, вытягивать шеи.
— Не ори ты так, — вздохнула Ксюша Лебедева и понизила голос. — Ну а почему нет? Тебе скоро семнадцать. Или ты хочешь всю жизнь прожить убогой монашкой?
— Я не монашка, — удивилась Надя.
В голове всплыли угрюмые образы женского монастыря из фильма «Не говори Анне».
— Ну, раз не монашка, тогда на, держи. Это от моей квартиры.
Ксюша вытащила из сумки связку ключей и сунула ее в Надины руки. Связка оказалась тяжелой и прохладной.
— Зачем? — прошептала Надя.
— За тем самым. У меня предки свалили в Москву до следующей недели. А я после школы все равно иду по магазинам. Так что вам с Павловским несказанно повезло. Развлекайтесь на здоровье. Белье там, в сером шкафчике, найдете.
— В сером шкафчике… — зачем-то повторила Надя и медленно сжала ключи. — А это обязательно? Я имею в виду… вообще все это?
— Конечно, обязательно, Завьялова. Иначе не будет считаться, что вы с Павловским встречаетесь.
Лишь бы меня не трогали
Когда Надя жила с родителями, в подъезде часто протекала батарея. А еще ломался домофон, и на лестнице постоянно разбивались окна. Но родители никогда никуда не писали жалоб и вообще старались избегать собраний жильцов. «Ну и ладно, лишь бы нас не трогали», — устало говорила всякий раз мама, проходя мимо разбитого лестничного окна. Ту же фразу произносил папа, когда по телевизору показывали новости о грядущих неприятных переменах. Разумеется, о тех переменах, которые касались не папы, а кого-то далекого и абстрактного. И даже бабушка, слушая по радиоприемнику репортажи о войнах, иногда со вздохом заявляла: «Печально это все, конечно. Но что поделать… Лишь бы нас не трогали».
Надя была в целом согласна с этой фразой. Согласна по сути. Потому что спокойно пережить можно многое, но только не трогание. Надя переносила прикосновения с большим трудом. Когда ее обнимали, она крепко прижимала руки к телу и жмурилась. От трогания становилось почти больно, в груди начинало тошнотно бурлить, а в голове как будто включалась электродрель. Иногда вместо дрели включался сломанный телевизор, показывающий цветные полосы с очень громким писком.
Но если заниматься с кем-нибудь сексом, трогание, наверное, неизбежно. Иначе, скорее всего, ничего не получится. Причем — что самое ужасное — неизбежно не только трогание, но и проникновение. А это значит, что другой человек находится не просто на поверхности твоей кожи, а в глубине тебя. Внутри твоего организма. Одна только мысль об этом казалась невыносимой. Наполняла голову скользким ноющим ужасом.
Однако выбора у Нади не было. «Первое время» прошло, и в списке Ксюши Лебедевой появился новый обязательный пункт. Пункт, без которого отношения с Ромой Павловским будут считаться недействительными. А такого произойти не должно. Это очень расстроит бабушку, у которой сердце и так изношено. Слишком изношено.
