И застыл с неподвижными ногами, свесив голову. Опять верного спутника настиг приступ.
И тут дубина великана обрушилась на него.
Род страшно закричал и всей своей тяжестью ударил великана в спину. Великан пошатнулся, развернулся и с ревом набросился на чародея. Род отступил, но дубина все же краешком задела его голову, из глаз снопом посыпались искры. Он еще пытался соображать, понимая, что в следующее мгновение на него обрушится смертельный удар, когда услышал рев…
Но хоровод звезд в глазах постепенно сошел на нет, хотя рев по-прежнему стоял в ушах. Великан отвернулся от него и уже яростно сражался с кем-то другим. Один из троллей свалился в реку. На его месте показался Модвис со щитом в одной руке, с дубиной в другой, а за ним грозно надвигался Беабрас, сражаясь с великаном топором и мечом, а его конь охранял спину рыцаря, копытами и зубами отбиваясь от троллей.
Тяжело дыша, Род побрел к месту основной сечи. Он не мог оставить рыцаря умирать за себя, хотя одно небо знает, как Беабрас снова очутиться здесь живым и невредимым.
Конь ударил, и последний тролль с воплем отчаяния упал в ров, но дубина великана наконец пробила защиту Беабраса, и страшный удар прижал топор рыцаря к его собственной голове. Беабрас покачнулся и упал, а великан поднял огромную ногу, чтобы растоптать его.
Род еле-еле успел подойти и изо всех сил врезал сапогом по этой ноге.
Великан завопил, борясь за равновесие на краю моста. Почти обрел баланс — но тут появился Модвис, толкнул всем своим весом огромное колено, великан пошатнулся и рухнул головой в воду, и его гневный крик сменился криком ужаса. Фонтан во рву взметнулся до самого неба, и все стихло, будто и не было великана во главе оравы троллей.
— Как я и думал, у него тоже аллергия на воду, — проворчал Род и повернулся к рыцарю. У него самого кружилась голова.
Модвис склонился к рыцарю, поддерживая голову Беабраса руками. Рыцарь посмотрел на него, и Род увидел, что волосы на его голове пропитаны кровью.
— Не плачь обо мне, друг, — прошептал Беабрас, видя, что глаза Модвиса полны слез.
— Держись, — прохрипел Род. — Я знаю: ты справишься.
Беабрас с печальной улыбкой повернул к нему голову.
— Нет, лорд Гэллоуглас… хотя благодаря небу… я пришел вовремя.
— Но как ты… ведь ты…
— Мертв? — рыцарь слабо улыбнулся. — Только ушел ненадолго… как ухожу и сейчас. Ты должен сражаться за нас обоих, лорд Гэллоуглас, — и в этом мире, и в твоем собственном. Но не бойся — я приду снова. Я всегда буду приходить.
Он вздохнул и его тело обмякло.
Род в ужасе смотрел, как…
Тело рыцаря дрогнуло и начало растворяться в воздухе пока не исчезло окончательно.
Модвис недоверчиво посмотрел на свои пустые руки, потом умоляюще на Рода, и звезды отразились в его полных слез глазах, звезды эти стали необыкновенно яркими, заполнили все поле зрения Рода. Смутно увидел он прекрасную леди с длинными светлыми волосами, с короной, в сопровождении нескольких монахинь. Но это ведь было невозможно, на Греймари нет никаких монахинь. Род обнаружил, что проваливается в мир света.
* * *
Лепрекон с молотом в руке склонился над телом Верховного Чародея. Он вопросительно смотрел на высокую женщину.
— Мир, древний, — провозгласила она. — Мы пришли помочь твоему другу, а не вредить ему.
— Кто эти женщины? — спросил Модвис. — Почему они в монашеских рясах?
— Потому что кое в чем они сродни монахам. Но в то же время они женщины и потому называются монахинями.
— Мы сестры ордена святого Видикона, древний, — пояснила первая женщина. Она была довольно полной, добрые глаза внимательно смотрели из-под белой головной ленты, окаймлявшей капюшон. — Мы посвящаем свою жизнь поклонению Богу и службе грешникам.
Лепрекон слегка поморщился при упоминании Бога, но остался на месте. Подозрительность его несколько уменьшилась.
— Значит, вы целительницы?
— Да, и мы ничем не могли помочь вам, хотя и видели, что происходит у наших ворот. Ты знаешь, кем был тот тип в красном плаще?
— Это злой колдун Брум, который преследовал этого человека через весь Греймари, досаждая ему, как только мог. Кроме того могу еще добавить, что его банда из окрестных селян разбежалась после первого же серьезного столкновения с настоящим противником. Я могу надеяться, что вы позаботитесь о моем товарище?
— Можешь, — ответила леди. — Сестры, поднимите его.
Две пары монахинь развернули носилки, положили их рядом с Родом и перевалили тело на холст. Потом встали и понесли через готическую арку за низкие стены.
Леди в короне повернулась к Модвису.
— Добро пожаловать. Если хочешь, войди и отдохни, как самый дорогой гость.
— Ну уж нет, — ответил лепрекон, — ваши святые места для нас запретны. Я буду ожидать в роще поблизости. И если понадоблюсь тебе, леди, только крикни: «Модвис, приди!»
— Я так и сделаю, древний, не опасайся. Мы позаботимся о твоем друге. Не можешь ли сказать, как его зовут?
Но лепрекон уже исчез, растворился среди дерев, как сновидение. Леди печально улыбнулась и, повернувшись, пошла в монастырь. Привратник закрыл за ней дубовые ворота.
Глава девятнадцатая
В темноте появилась светлая точка, тусклая и туманная, но постепенно она выросла, и Род наконец понял, что сквозь густой туман смотрит на луну. Луна продолжала расти, она все увеличивалась, стала больше, чем в полнолуние, и все разрасталась и разрасталась.
Наконец Род понял, что сам движется к ней.
В панике он бросил взгляд по сторонам, пытаясь рассмотреть, в каком он находится космическом корабле, скутере или просто в скафандре…
…и обнаружил рядом с собой в пустоте старика. Длинные седые волосы спускались ему на плечи, окладистая борода лежала на груди, удерживаемая отнюдь не тяготением, а ускорением. Старец в длинном белом балахоне и золотой ризе поверх него, а в руке у него зажата огромная толстая книга…
И никакого признака космического скафандра. Не было даже шлема.
— Мир с тобой, сын мой, — поздоровался патриарх. — Ты в волшебном царстве; здесь тебе не нужен ни воздух для дыхания, ни тепло для тела. А если прислушаешься, то услышишь музыку сфер.
Род проглотил готовое сорваться с языка возражение и прислушался. И, конечно же, его собеседник оказался прав, чародей услышал гармоничный хор ясных, чистых, прозрачных тонов, в котором каждая гамма начиналась и завершалась в поразительной прогрессии, так что музыка непрерывно изменяла мелодию, но никогда не прекращалась.
Он удивленно повернулся к старику:
— Но этого не может быть!
