— Я просто знаю, что должна быть рядом. Что я оказалась здесь для того, чтобы встретиться с тобой.
Ингольв опустил взгляд и вздохнул. Видно, понял, но его это вовсе не обрадовало. По-прежнему он утаивал многое из того, что тревожило его. Что печалило необходимостью случиться. Он вдруг посмотрел на Эльдьярна, который так и сидел напротив, по другую сторону костра и с подозрением наблюдал за их разговором. На щеках Ингольва дернулись желваки.
— Я хочу не только встретиться с Сиглауг, — глухо проговорил он. — Я хочу увидеть своего сына. Его зовут Одди.
— Я понимаю, — Асвейг едва выдавила хоть какие-то звуки из сжавшегося вдруг горла. — Не нужно было скрывать это от меня так долго. Хакон сказал мне.
Она встала, коротко коснувшись плеча Ингольва. Он попытался удержать её за руку, но его ладонь успела только едва коснуться её. И вдруг накрыло с головой ощущение тщетности происходящего. Будто раз за разом она возлагала на этого мужчину какие-то надежды, а они никак не оправдывались. И вроде старалась не ждать ничего, не думать о том, как могло бы быть, если бы… А всё равно сейчас стало паршиво внутри.
— Присядь-ка со мной, — бросил Лейви, когда она уже проходила мимо.
Асвейг остановилась и без возражений опустилась на землю рядом со скальдом, который перебирал стрелы, проверяя наконечники.
— Что, он снова что-то ляпнул? — Лейви кивнул в сторону Ингольва, но не дождавшись ответа, продолжил: — Я думал, ты уж привыкла к тому, какой он. К сожалению, думает он большей частью о своих интересах. Так что не обижайся на него. Можно только представить, что сейчас творится у него в голове. Все мы наделали в своё время много ошибок, за которые расплачиваемся теперь.
— И ты? — Асвейг невольно улыбнулась, чувствуя, как от мягкого голоса скальда ослабляется хватка, сжавшая что-то в груди.
— А я похож на того, кто всегда поступает только правильно? — Лейви вдруг коротко рассмеялся. — Нет. У меня дома тоже осталось много неразрешённых дел. И сын мой скоро отправится в свой первый поход. А я даже не увижу, как ярл надевает на его руку браслет. Вот так вот. И девушка, которая показалась мне прекраснее всех на свете, оказалась фюльгьёй. И кого? Собственного побратима.
— Ты нравишься Рагне, — захотелось хоть чем-то его поддержать. — Я вижу это.
— Какое теперь это имеет значение? — мужчина усмехнулся, зло выдёргивая очередную стрелу из тула.
— Она вернётся. Ради тебя.
— Я хоть и скальд, а не настолько романтичен, чтобы тешить себя пустыми надеждами, — Лейви вмиг растерял всю насмешливость, которой светились его глаза ещё мгновение назад. — И тебе стоит перестать это делать. Ингольв не изменится. И хоть я рад, что ты пошла с нами, но вряд ли этот путь принесёт тебе что-то хорошее.
— Я знаю.
Асвейг смолкла. И скальд не стал больше ничего у неё выпытывать. У каждого из тех, кто сидел вокруг этого костра, на душе висел свой груз. Её был не тяжелее остальных. Так зачем жалеть себя и корить за выбор, который сделала сама? Она хотела быть рядом с Ингольвом и не видела для себя иного пути. Сколько ещё копий его холодности и решений, ведущих прямиком к смерти, вонзится в её сердце — неизвестно. Но она готова была это вынести, чтобы дойти до конца и узнать, что будет дальше.
Ночью пошёл дождь. Да такой сильный, что даже под сенью деревьев полностью укрыться от него оказалось невозможным. Он не стих и к утру. Все забились под ясень, у которого и расположились на ночлег: его ещё густая крона помогла не промокнуть совсем уж до нитки. К счастью, с рассветом ливень закончился, хоть небо осталось пасмурно-серым, а морось так и продолжила сыпать сверху, раздражая и выматывая.
— Неудачное время для путешествий нам досталось, — встряхивая сырой плащ, проворчал Эльдьярн. — Вот в месяц Тора от пути одни радости. А сейчас только кости квасить.
Блефиди только поддержал его кривой ухмылкой, расчёсывая пятернёй влажные волосы. Он, несмотря на то, что прибыл с юга, слишком на непогоду не жаловался, но, видно, досадовал на неё больше остальных. Пришлось немного задержаться, чтобы переменить одежду на сухую, но скоро все снова погрузились на лошадей и тронулись дальше по раскисшей за ночь тропе.
Но далеко уехать не успели: все как один замерли, когда вдалеке за стеной дождевой пыли проступила тонкая женская фигурка. Она будто не шла, а плыла над землёй, опустив голову и совсем не глядя перед собой. Первым поспешно спешился Лейви и бросился вперёд, а там уж и остальные один за другим узнали в печальной и совсем неподходящей этому месту путнице Рагну.
Асвейг подхватила поводья брошенной скальдом лошади и поспешила вперёд. Проморгавшись от застилающей глаза мороси, остановила своего мерина чуть поодаль, пытаясь отвести взгляд и не в силах это сделать. Лейви обнимал Рагну вовсе никого не стесняясь, и целовал её так жадно, словно только этого всю жизнь и хотел. А та, повиснув у него на шее, совсем не сопротивлялась, только отвечала немного растерянно и нерешительно, будто всё, что происходило, было для нее в новинку.
Наконец оторвавшись от девушки, скальд прижался лбом к её лбу, что-то тихо говоря. Рагна только кивала, улыбалась и гладила его по щекам, перебирала пальцами влажные пряди его светлых волос.
Ингольв остановил лошадь позади Асвейг, вздохнул протяжно, но вмешиваться ни во что не стал. Только буркнул тихо: “Дурак”. Но не зло, а скорее устало, будто знал, что так в конце концов случится, да только надеялся, что боги уберегут.
Блефиди и Эльдьярн, вовсе не торопясь, нагнали их, когда Лейви повёл девушку навстречу. На её коня, что все эти дни просто оставался привязанным к седлу Ингольва, её усаживать не стали: и так промокла. Асвейг помогла ей переодеться, завернула в сухое покрывало и вновь передала в руки Лейви, а тот усадил девушку к себе в седло, прижал одной рукой по-хозяйски и тронул бока лошади пятками, выезжая вперёд всех.
— Не злись на него, — шепнула Асвейг молчаливо-хмурому Ингольву, который при встрече только скупо поблагодарил фюльгью за помощь.
Тот поджал губы так, что борода встопорщилась, и бросил:
— Не злюсь. Просто… тревожусь.
Несносная погода всю дорогу донимала путников то дождём, что с каждым днём становился всё холоднее, то прошивающим сырую одежду насквозь ветром. Можно было забыть, какого цвета ясное небо над этими тяжёлыми, налитыми влагой, словно коровье вымя, тучами. Прошло ещё два дня в промозглости, когда не осталось сухой одежды и в ботинках едва не хлюпало. А к вечеру третьего дня среди густо растущего, буйно полыхающего желтой листвой леса на обширной прогалине показался небольшой хутор: поместье одальбонда — побольше, а вокруг — несколько владений поскромней. Здесь фьорд снова показывал свою блестящую в окружении скал спину, от него несло совсем уж ледяной прохладой. А может, просто все настолько околели за время пути, что каждый, самый лёгкий ветерок теперь казался едва не шквальным.
Людей на дворе, показалось, и не было совсем. Только когда подъехали ближе к открытым воротам, промелькнула женская фигурка в глубине его. Ингольв спешился и, не встречая никакого сопротивления хоть от какого-нибудь стража, ступил за границу поместья. Пошли за ним и остальные. Асвейг, уже ожидая какой угодно беды в очередном попавшемся на пути доме, внимательно озиралась. Так и верить перестанешь в людское-то гостеприимство. С тех пор, как на землю Гокстада ступила, так всё хозяева то то одного, то другого одаля жизни лишить хотят.
