Мы не стали говорить ей, что уже пришли к тому же решению.
Наутро перед соревнованием мы пришли к Пабло на последнее занятие, но остановились на лестнице, услышав голоса учителя и его дочери Лилианы.
– …дай мне шанс, дочка. Я все улажу…
– Ага, с Джимми, Дионисио и прочими… каждую ночь. Думал, я не знаю?
– Да, с Джимми и Дионисио! Мы в домино играем!
– Ха!
– Вернись и сама увидишь. Я тружусь каждый день, тренирую этих приезжих для шоу…
– Да прекрати ты…
– Это правда! Видела бы ты, как они…
– Повзрослей, папа. Мне пора.
Все это время я стоял на ступеньках, не зная, подняться мне или уйти. Но Ана решительно потащила меня наверх.
Пабло с дочерью стояли у дверей квартиры. На Лилиане было то же самое белое одеяние, только влажное от пота. Лало обнимал ее за талию и рассматривал пол между матерью и дедом.
– Вот и они! – На лице Пабло отразилось облегчение. – Доброе утро, ребята.
– Доброе, – отозвалась Ана.
Она ринулась прямо к ним, предоставив мне ее догонять.
– Здрасьте, – как обычно сверкнул красноречием я.
Лилиана натянуто нам кивнула.
– Я ухожу, папа, – сказала она. – Нам еще надо за покупками.
– Останься на минуту, – попросил Пабло. – Посмотри, как Рик с Аной танцуют.
– Не хочу мешать, – усмехнулась Лилиана.
– Все в порядке, – заверил я.
Лилиана покачала головой:
– Я только за почтой забежала. Сегодня ожидается тяжелый день.
– Что ж, тогда пообещайте, что посмотрите наше выступление по телевизору, – весело улыбнулась Ана, словно и правда ей поверила.
Лилиана подняла брови, глянула на отца и кивнула:
– Хорошо. Идем, Лало.
Мальчик оглянулся, неуверенно помахал деду. Пабло не ответил.
Когда они ушли, он не пошевелился, ничего не сказал, только стоял и смотрел туда, где только что находился Лало.
Наконец Ана коснулась его плеча:
– Идемте, Пабло. Давайте потанцуем.
– Я… – начал он, затем вроде как собрался. – Сегодня я не могу.
– Завтра соревнование, – напомнил я.
– Извините, – равнодушно ответил Пабло. – У меня дела.
Мы с Аной переглянулись. Минуту назад он был готов вести занятие. Думаю, мы оба понимали, что у него за дела возникли.
– Нужно время, Пабло, – сказала Ана. – Они научатся снова вам верить, если только вы…
– Заткнись! – рявкнул он.
Я подскочил, а вот Ана едва пошевелилась. Наверное, не ожидала.
– Мне не нужны советы от пары ребятишек, которые ничего в этой жизни не видели, – заявил Пабло.
Ана посмотрела на него спокойно и твердо.
Я понял, что ошибся. Она вообще не удивилась.
– Вы правы. Я видела немногое, – тихо заговорила Ана. – Но знаю одно. Ваша дочь хочет вам верить. Так хочет, что сердцу больно. Но ей страшно.
Я слушал ее. Где-то глубоко в груди заныло.
Пабло фыркнул, отвернулся и пошел к двери.
Боль в груди наконец сумела воплотиться в слова.
– Вы пообещали, – сказал я. – В самом начале вы дали слово, что продержитесь.
Пабло замер на полпути, но не обернулся.
– Потерпите до завтра, – продолжил я. – Придите посмотреть на наше выступление. Это вы нам должны.
Пабло вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Щелкнул замок.
Ана вздохнула.
– Ты в порядке? – спросил я.
– Конечно, – отмахнулась она. – Люди сами делают свой выбор. Ничего тут не изменишь.
Я кивнул, хотя не поверил в наигранное безразличие девушки.
– Вернемся и позанимаемся сами? – спросил я ее.
– Может, позже, – улыбнулась Ана. – Сегодня утром Йосвани играет в ресторане дяди. Хочешь пойти?
Боль в груди вернулась.
– В другой раз, – ответил я.
Мы оба знали, что не будет другого раза в оставшиеся дни. А то и вообще никогда.
* * *
В одиннадцать вечера Ана с Йосвани все еще не вернулись.
Был жаркий безветренный вечер, а в доме вырубили свет. Я в одних штанах сидел в темной гостиной, надеясь поймать в распахнутые окна ветерок, и пялился на дверь, словно главный герой видео «Пес ждет хозяина». Не слишком подходящее занятие для парня-кота, но я не мог заставить себя отвернуться.
Когда Хуанита спросила, где они, я их прикрыл – соврал, мол, Йосвани повел Ану на концерт. На самом деле мы с ней собирались позаниматься.
Сотня сценариев проплыла перед моими глазами в темноте. То на них нападают хулиганы, то их задерживают и отвозят в полицейский участок, то они навсегда исчезают за серыми стенами того дома, куда подвозил нас Вальдес.
Появились и другие мысли. Вдруг эта парочка от всей души кувыркается где-нибудь в спальне? Мучаясь неведением, я сходил с ума.
В полдвенадцатого я взял телефон и в семнадцатый раз набрал номер Аны.
Гудок. Еще один.
Сброс.
Пора сказать Йоланде.
Вдруг телефон зажужжал.
Пришло сообщение от Аны. Адрес перекрестка в Мирамаре и одно слово: «Приходи».
Я поймал попутку. Конечным пунктом оказался хорошо освещенный угол в жилой части Мирамара, где располагался огромный ночной клуб.
Мои ровесники крутились снаружи, курили, пили и болтали. От музыки дрожали стекла.
Я собрался с духом, заплатил за билет и вошел.
Темные коридоры. Удушливый сигаретный дым. Ледяной воздух из здоровенного кондиционера – влажная футболка мгновенно превратилась в ледяное полотенце на теле. Ребята подпирали стены. Я всматривался в их лица, но не увидел ни Аны, ни Йосвани. Дверь из коридора вела на танцпол. Я пошел туда.
Шум громче, чем я когда-либо слышал. Музыка грохотала так, словно кто-то под ухом стрелял из пушки три раза в секунду.
От лазерных огней рябило в глазах. Зеленые лучи мелькали по угольно-черным стенам, полу и танцующим людям. Сплошные подростки, самый молодой клуб в Гаване. Они раскачивались, крутились, двигали торсом. Большинство танцевало парами. Девушки наклонялись вперед, парни прижимались пахом сзади и изображали совокупление. Тонкий изящный танец реггетон, ага.
Я попытался высмотреть Ану с Йосвани.
Бесполезно.
Я вернулся в коридор и пошел дальше. В конце оказался бар. Музыка, звучавшая здесь, – все равно громче, чем в любом нью-йоркском заведении, – видимо, казалась местным слишком тихой – тут сидело совсем мало ребят.
